Я только выразительно посмотрела на него и занялась объяснением и осмотром. Конечно, не особенно приятно ездить по всякой ерунде, но отказной материал - это в любом случае лучше темнухи, поэтому надо быстренько с ним закончить и забыть. Эксперт справился первым, высказал пожелание не видеть нас с Владиком до окончания смены, и отбыл, пообещав сбросить фотки по внутренней почте. Я провозилась ещё минут десять, выслушала в последний раз дикие извинения тёти-администратора, и пошла к лестнице.

- Подождите, - старичок-китаец догнал меня уже на ступеньках и с поклоном протянул на морщинистой ладошке два свёрнутых трубочкой лепестка из песочного теста, в прозрачной обёртке. – Вы правы насчёт картины… Благодарю, что заметили. У меня на родине бы сказали, что у вас – глаза дракона. Возьмите печенье с предсказанием. Для вас и вашего напарника. Того, который не любит обезьян.

Я покраснела, как рак, а старичок уже сунул мне шелестящие целлофаном печеньица в руку, ещё раз поклонился и поспешил наверх. Оглянувшись, я увидела, что он снимает со стены картину, разглядывая её, и покачивает головой.

«Что ж, сами виноваты, - подумала я, побыстрее спускаясь по лестнице, пока администрации выставки не вздумалось написать заявление о мошенничестве, - надо хотя бы смотреть, что вешаешь на стену, если пожалели денег на специалиста по древностям».

Алексей Степанович уже уехал, и на парковке меня сиротливо дожидалась «таблетка».

Забравшись внутрь, я пихнула Владьку, который развалился на всё сиденье, мирно похрапывая, а когда он сел, зевая и потягиваясь, отдала ему одно печенье.

- Это что? – спросил опер с интересом, вертя перед глазами шелестящий кулёчек.

- Печенье удачи, - коротко ответила я.

- Китайское? – догадался он.

- Вообще-то, не китайское, - я бросила своё печенье на откидной столик, положила рядом папку и сунула руки в карманы, чтобы согреться. – Оно американское, но все уже считают его китайским. Там внутри – предсказание.

- Да? – ещё больше заинтересовался Владик. – Ну-ка, посмотрим, что там меня ожидает… - он разорвал обёртку. – А ты откуда столько про Китай знаешь, Анька?

- Оттуда, - ответила я и закрыла глаза, устраиваясь поудобнее, насколько удобно можно было устроиться на жёстком сиденье.

«Таблетка» поехала, и я рассчитывала вздремнуть, пока будем добираться до отдела, но Владька с азартом шелестел обёрткой, и был намерен поболтать:

- Ань, - позвал он. – А правда говорят, что у тебя отец – дипломат?

- Какая разница? – проворчала я.

- Ну ты что злыдня такая? – Владик хрустнул печеньем. – Ты же в Китае жила?

- Может и жила.

- А что тогда в полиции забыла?

- А ты что забыл?

- Так у меня же отец не дипломат! – хохотнул Владька и обрадовался, как ребёнок: – О! Тут точно какая-то бумажка! Так, что написано? «Вас ожидают крупные неприятности по работе», - прочитал он и с досадой выругался: - Что за хрень?!

Я не удержалась и фыркнула:

- Всё верно. Дедок нажалуется за обезьяну, и тебе влепят строгач.

- Вот только каркать не надо, - с раздражением попросил он. – Это тебе старик дал? Спецом, наверное, самую гадость выбрал. А у тебя что?

Снова зашелестела обёртка, и я быстренько открыла глаза и выхватила своё печенье у опера.

- Это моё, - сказала я строго. – В кабинете с чаем съем.

- Ань, что тут есть? – заныл Владик. – Там на один укус всего. Давай твоё предсказание посмотрим? А я тебе нормального печенья отсыплю. Мне Миланка с собой дала. Такого, с повидлом посередине.

- Пять штук, - сразу выторговала я.

- Да хоть десять! – пообещал он. – Открывай!

Я разорвала обёртку и взяла двумя пальцами хрупкое, почти невесомое печенье. Между краями торчал кончик бумажной полоски, и я вытащила его, а печенье сунула в рот.