– Аааа… – взвыл Баламут согнувшись, крутанулся вокруг своей оси, словно Баба Яга от духа русского, только на цыпочках и лицом вверх.

Обхватив его за шею оставалось, только, её сломать, дёрнув как следует. Вжик – чей-то меч появился у моей головы:

– Отпусти.

Это был Мороз. Меч упирался мне в шею, а взгляд его светлых глаз… брр… я словно покрылся инеем.

Тут в шею Мороза уткнулся ещё чей-то меч, и я, с удивлением, обнаружил вокруг себя людей, а меч держал Ворон.

– Отпусти, – всё тем же ровным тоном произнёс Мороз.

– Да он… гад, – возмутился я. – Да вы… да он знаете, что сделал… он девчонку изнасиловал.

– Спрячь меч ты.

– Ты за кого впрягаешься Ворон, за язычника поганого, – не то спросил, не то подытожил Мороз.

Народа прибывало всё больше: люди Мороза кучковались у него за спиной, а воины Ворона встали полукольцом, готовыми, ежели чего, мгновенно вступить в бой. Шатун стоял посередине, посматривая то на Ворона, то на Мороза, хмурясь и почесывая подбородок.

– Жить кто, умирать кто – решаю здесь я, – спокойно, словно ничего не происходило, сказал Ворон.

– Я воевода Киевский – сузив глаза, и понизив тон, сказал Мороз, – а ты всего лишь охранитель княжеский – ты мне не указ.

– Я отчет перед княгиней держу – тоже понизив тон сказал Ворон. – А ты перед кем держишь?

Мороз смерил взглядом Ворона:

– Он моего человека убить хотел – считай, что меня.

– Он ответит, – кивнул Ворон. – Чем возьмёшь?

– Если дело не выгорит, что княгиня, что Баламут… – Мороз посмотрел на меня. – А если выгорит… виру возьму, хоть какая-то польза.

– Перуныч! – сказал Ворон. – Отпусти его.

Я разжал руки, Баламут упал, затем вскочил:

– Ах, ты пагниль!

– Да ты сам урод.

– Двенадцать гривен с тебя – сказал Баламут, дёргаясь и вертясь в разные стороны. – И девку себе оставь… чё, елда зачесалась…

– Пасть закрой, – сказал я.

– Хер давно не смазывал…

– Заткнись…

– Ой, писюн давно не проверял… а можа и девок у тебя отродясь не было, так ты б сказал – я тебе так подогнал…

– Хлебало закрой… – выкрикнул я.

– Мороз! – сказал Ворон. – Уведи Баламута отсюда ты. Спать пора.

– Я тебя, пагниль прирежу – не унимался Баламут. Мороз тянул его за собой, к своему ночлегу. – Спать спокойно не будешь.

Ворон потащил меня к нашему. Усни тут теперь, пожалуй – адреналин бешено гнал кровь, в висках стучало.

– Ай! – боль в ноге отвлекла мои мысли от произошедшего.

В руке я всё ещё сжимал нож, который вырвал у Баламута и забыл про него начисто.

– Ууу! Хорошо, – кивая головой сказал Шатун, рассматривая нож.

– Да! – также косясь на мою руку подтвердил Ворон. – Нож путный, честный. Хозяин ты ему, – и оба распластались на земле, как ни в чём не бывало.

Я посмотрел на нож, в темноте хоть и при тлеющем костре разглядеть ничего не удалось. И чего они в впотьмах-то углядели? Нож был увесистый, с прекрасным балансом, рукоять складно лежала в ладони, как по мне ладили. Ладно, завтра рассмотрим.

Я лёг и честно попытался заснуть, и только спустя вечность, как мне показалось, я задремал.

– Хорошо, что выбрались. Да, Анют?!

Блондинка посмотрела на меня, улыбнулась:

– Да, здорово, Макс! – глаза смешливые, задорные. – Давно я на природе не была.

Классная девчонка, красавица, блогерша, весьма популярная, и жуть какая умная. Когда только познакомились, думал будет из себя строить не знамо кого, а нет – простая, легка в общении.

– Сейчас шашлычок принесут, – сказал я. – Пока овощи достань.

В затянувшиеся дождливые дни, вдруг, ворвалось солнышко, и народ повалил кто куда, в основном, в парки и близ лежащую лесополосу, радуясь погожему дню, как последнему. Вот и мы с Анькой решили – чего зря дома сидеть, насидеться всегда успеем.