Рука с мечом вытянулась вперед.
Перед ним стоял Бодхи. Неподвижный. Молчавший.
Лицо царевича было черным. Черным был и его взгляд.
Резким ударом ногой в живот и круговым ударом в затылок Бодхи отбросил Равана с края пропасти на середину каменного выступа.
Еще двумя ударами железной ладони он сломал ему руку и ключицу.
Отбросив ногой выпавший меч, Бодхи смотрел, как корчится Раван от боли, как он встает:
– Ты, Раван, умрешь без меча. Умрешь, как торговец.
Воин не убивает женщин и детей.
Глядя в глаза врагу, Бодхи нанес Равану страшный, пробивающий удар ногой в грудь.
С треском разламывающихся костей,
с воем, захлебнувшимся в крови,
тело Равана взлетело над острыми камнями
и исчезло в пыльной пасти желтой пропасти.
Наступал рассвет.
Песчаная буря ушла, растворилась на просторах долины Белых Камней, а из-за отрогов дальних гор вставало солнце.
Небо очистилось от пыли, песка, скверны.
Небо было белым, без облаков и без птиц.
Царевич стал собирать в центре стоянки большой погребальный костер.
Буря вынесла из леса много изломанных, сухих стволов деревьев, много веток, много горечи.
Царевич работал спокойно, собранно.
Великая печаль легла тенью на его лицо, когда он стал переносить тела.
Мина – великая мать-труженица.
Рядом – мудрый и веселый Кумара.
Затем Бодхи перенес тело Радхи – вечной Весны.
Переворачивая тело восставшего брахмана Аджигарты, Бодхи услышал писк.
Медленно подняв тело юноши,
он увидел под грудой скомканного плаща
лицо плачущего ребенка.
Он был жив и тянул к царевичу свои маленькие, пухлые ручки.
Юноша-брахман в последний миг своей жизни
накрыл телом ребенка своей возлюбленной.
Тело Аджигарты легло рядом с телом Радхи.
Бодхи поднес к погребальному костру горящий факел.
Затем сел рядом с ребенком, которому принес плоды банана и молоко кокосового ореха.
Так они и сидели рядом, глядя на бурлящий огонь,
уносящий в царство предков,
в царство Богов четыре благородных Души.
По пыльной, теплой дороге шел с горы в долину Бодхи.
За его спиной в мешке спал ребенок.
Сверкали над головой желтые звезды.
Густая темнота была тихой, мягкой, пахнувшей мятой.
Она была в ожидании. Она была в томлении.
Сухая земля, сухие травы, сухие деревья, горячие горы.
Все ждали дождя.
Впереди раздался шорох травы.
Бодхи замер.
Темнота заговорила голосом мага Саттора:
– Мир и здоровье тебе, царевич Рудра.
– Мир и тебе, маг Саттор.
Маг Саттор и Бодхи сидели у костра.
Рядом на красном плаще спал крепким сном ребенок.
Саттор говорил мало, но каждое его слово было словом мудрости:
– Ребенка я заберу во дворец. Мы воспитаем его свободным.
Вот мешочек с травами и зернами.
Ятра превратилась в войну. Береги себя.
Мир тебе, свободный человек!
– Мир тебе, Учитель.
Бесшумно подняв ребенка, маг Саттор растворился в темноте.
Бодхи стоя проводил его.
Засыпав костер песком дорог, Бодхи продолжил путь.
Впереди его ждала река Кришна.
Живущие на болотах алчности, с желтыми глазами,
живущие в гное похоти, с потным запахом страха,
живущие в темноте грязных слов и грязных вестей,
живущие в желчи нетерпимости,
не видно вам дороги в сверкающие горы,
не видно вам птенца, выпавшего из гнезда,
не видно вам чистого поцелуя юных влюбленных,
не видно вам сверкающего неба.
А радуга уже раскинула качели весны.
И засмеялась мать, качающая люльку с ребенком.
И сели на лошадей всадники в красном.
И путник поднял свой посох.
И птица уже летит через просторы реки.
По большой сланцевой дороге Бодхи поднимался на один из хребтов Восточных Гат.
Справа пели тысячи птиц и бушевали красками джунгли.
Слева шумела река на дне бездонной угольной пропасти.
Царевич остановился. Навстречу ему бежала босая женщина, размахивая красным платком.