Он сделал усталый выдох, помотав при этом головой.

– Я ведь тебе уже рассказал, избалованная Игнис, что много лет ищу одного определенного человека. И прежде чем устранить его, должен во всем разобраться. Мне осталось сделать последний шаг.

– Что за ш…

Не успев договорить до конца, грудь пронзило болью. Такой, которую она не испытывала никогда. Острой и холодной. Отнимающей все силы и высасывающей жизнь. Нескончаемо болезненной.

Игнис услышала треск рвавшихся сплетений феровой брони. Темное лезвие кинжала вонзилось прямо под грудину, парализовав все тело. «Яд?» – промелькнула догадка в голове. Руки налились тяжестью и опустились, после чего действия чужака стали еще кошмарнее.

Сделав надрез чуть больше, он отбросил кинжал в сторону, и просунул в свежую рану всю свою ладонь. Ни один мускул на его лице при этом не дрогнул. Игнис в ужасе закричала сдавленным голосом. Слезы брызнули из глаз, под броней все заливалось теплом, тело не слушалось, но она всеми силами пыталась вырваться, чувствуя, как этот ублюдок продолжал копошиться в ее внутренностях, принося нестерпимую боль. Так продолжалось еще с некоторое время, ставшее для нее целой вечностью. Она не понимала, сколько они простояли в таком положении, сколько этот черт копался в ней. Не понимала, жива ли она вообще или уже была мертвой и попала куда-то в ад, терпя пытки злых Богов. Возможно прошли секунды, а возможно вечность. Все прервал то ли хруст, то ли хлопок в том месте, откуда торчала его рука. Сразу после него Игнис почувствовала сильную слабость, глаза медленно закатились, дыхание перехватило, жизнь начала покидать тело.

Чужак взял ее на руки и перенес к валуну. Все происходило словно во сне. Жесткий камень показался ей мягкой и уютной периной; на нее нашла сонливость. Игнис чувствовала, как сердце в груди билось все медленнее.

Он присел рядом. Отогнув край ворота, начал что-то вырезать на ее коже тонким лезвием поясного ножичка. Игнис затрепыхалась из последних сил, как все еще живая дичь под ножом мясника, готовившегося вот-вот пронзить горло. Но яд выполнял свою работу качественно и не позволял жертве сделать ни единого телодвижения

Напоследок он что-то достал из маленького подсумка, после чего снова направил руки к кровоточащей ране на ее груди.

Пусть Игнис и не ощущала своих рук и ног, но боль была просто адской, возвращающей ей ясность сознания, выдирающей из объятий окутывающего сна.

Он внимательно осматривал бледное, с отчетливо выделяющейся из-за яда паутинкой синих вен, лицо лежавшей перед ним девушки, взгляд которой тускнел на глазах. Чужак медленно опустил взгляд на кожаную вставку темно-зеленой брони, провел по ней пальцем и перетер испачканными в крови перчатками мел.

– Пятно вывести, к сожалению, не получилось. Но в оставшуюся плату за нее могу посидеть здесь с тобой. Чтобы не было так страшно.

Серо-голубыми глазами незнакомец посмотрел на чистое голубое небо, доставая из кармашка сигарету. От пальца отлетела искра и зажгла ее.

– Это, действительно не так страшно, как кажется сначала – умирать, – проговорил он, выпустив облако дыма. – Мне было интересно с тобой поболтать. Очень жаль расставаться с тобой, избалованная Игнис…

Сказанные им слова эхом отразились от пространства, и ее сознание окончательно помутнело. Она провалилась в глубокую тьму.

«Создавая феровую броню, умельцы кузнецы жесткую и неподатливую феровую нить нагревают огнем определенной температуры. Градусом выше и нить расплавится, градусом ниже и звено не примет нужной формы, что в последствии могло создать уязвимое место в защите.