Но, в отличие от многих девочек своего возраста, чьи семьи жили примерно так же, я всегда находила лазейку, чтобы высказать свою точку зрения, не переходя черту дозволенного. Мне казалось, что я умею балансировать между традициями и собственными убеждениями. А сейчас всё выходило из-под контроля. Разговор сворачивал в сторону, где у меня не оставалось ни власти, ни шанса повлиять на отца. А если я не успокоюсь, он просто закроет тему, оставив меня перед фактом.

Я была вспыльчивой – порой слишком. Близкие знали: если я завожусь, лучше оставить меня в покое, пока буря не утихнет. Но с отцом этот номер не проходил.

– Успокойся! – его голос стал жёстче, как всегда, когда он считал, что я перегибаю, – Ты не знаешь всей правды, так что перестань строить догадки.

Может, я действительно не права в формулировках, но другого выхода нет. Если сейчас отступлюсь, потом будет поздно.

– Я совершенно спокойна, – процедила я, хотя пальцы дрожали.

Отец тяжело вздохнул, как будто ему не хотелось произносить следующее:

– У него нет ребенка, Эмилия.

Слова его прозвучали настолько неожиданно, что я на мгновение потеряла дар речи. Нет ребенка? Но… все говорят, что есть.

– Что значит «нет ребенка»? – мой голос прозвучал тише, чем мне хотелось бы, – Об этом же говорят все!

Папа поморщился, будто я только что сказала что-то абсурдное.

– Все это – сплетни, – он сделал паузу, давая мне осознать сказанное, – Я бы не стал говорить с тобой об этом, если бы не был уверен.

Я почувствовала, как внутри всё закипает. Эмоции сменяли друг друга с бешеной скоростью: сначала шок, потом гнев, а теперь… растерянность?

– Ты хочешь сказать, что он не женат, у него нет ребенка, и он просто решил, что может прийти к тебе и попросить моей руки? – я нервно рассмеялась, качая головой, – Это вообще законно?

– Это не сделка, Эмилия. Это предложение, и решение остаётся за тобой, – папа откинулся на спинку кресла, его взгляд стал изучающим. – Никто не принуждает тебя к этому браку.

Вот только в его голосе слышалось слишком много «но».

Никто не принуждает, но и отказываться – не лучшая идея?

Никто не заставляет, но он явно видит в этом определённые плюсы?

– А ты чего хочешь? – прямо спросила я, вглядываясь в его лицо.

Монкриф чуть заметно усмехнулся, и я не смогла разобрать, была ли это усталость или удовлетворение от ожидаемого им вопроса.

– Я хочу, чтобы ты подумала. Без эмоций. Без истерик.

Без истерик? Легко сказать, когда все это похоже на кошмар, от которого невозможно проснуться.

Доля спокойствия все же во мне присутствовала… Я понимала: все должно случиться только в том случае, если я дам согласие и захочу рассмотреть его кандидатуру. В этом плане папа всегда был понимающим, не так ли?

– Я просто хотел это с тобой обсудить, – спокойнее продолжил он.

– А что тут обсуждать? – я пожала плечами.

Для меня вопрос был закрыт. Если у него есть сомнения, значит, и разговаривать нам особо не о чем. Мы мыслим по-разному.

– Эмилия, он хороший парень. Взрослый, самостоятельный. Его возраст – это преимущество. Он готов к серьезным отношениям, ему нужна семья.

В его голосе слышалась твердая уверенность. Папа, конечно, видел в этом плюсы. Как отцу ему, возможно, было важно, чтобы мой будущий муж был серьезным человеком. И его намерения были исключительно искренними.

Другое дело, что мне хотелось думать об этом в последнюю очередь. Глубоко внутри я боялась, что его интересы не ограничиваются только моей судьбой. Что мой брак с Лиамом Аллистером – очень большая выгода для семейного бизнеса.

– А почему нельзя построить семью с девушкой своего возраста? С кем-то из своего круга? – я скрестила руки на груди, – Что будут говорить люди? «Эмилия Монкриф – жена мафиози?»