Я почувствовала облегчение.

Не видя своего отражения, я пыталась прочесть в глазах окружающих: что они видят? Что я теперь для них?

Их взгляды излучали совсем не то, что я привыкла видеть, ловя их на себе.

Если тебе хоть раз в жизни посчастливилось почувствовать, как восхищённые тобой люди буквально пожирают тебя глазами, если на тебя хоть один разок взглянули с завистью и восторгом – ты не спутаешь этот взгляд никогда! Ни за что! И ни с чем!

Глаза родных смотрели с любовью и жалостью, хирургов – с огорчением и неудовлетворённостью.

Без резких движений я опустила взгляд вниз – и тут же ощутила дискомфорт, кожу лица будто тянули во все стороны. Я осмотрела ноги, заострила внимание на каждом уродливом шраме. Трогала руками каждый островок своего тела.

Подняв руки к лицу, прикоснулась к нему. В голове промелькнула мысль: «Кто это?»

Страх заполнил сердце. Давящий воздух заставил грудь вибрировать. Я не могла вымолвить ни слова.

Медленно поднявшись, наконец решилась увидеть то, с чем мне теперь придётся жить.

Подойдя к зеркалу, я поняла, что в моей коробке нет X-box’а.

Вместо желанной игрушки там – старые уродливые лыжи, перешедшие по наследству от старшего брата, надев которые каждый поймет, что я – несчастный ребёнок из неблагополучной семьи.

Разочарование захлестнуло меня. Моя счастливая жизнь закончилась именно в этот момент…

Весна ворвалась внезапно. Ещё вчера снег лежал сугробами на обочинах, и дети беззаботно закидывали друг друга снежками, как вдруг – по тротуару идёт девушка в коротком платье и балетках на босу ногу. Вязаный жакет она перекинула через руку. На её лице сияет улыбка. Воздух наполнился жизнью, а солнце стало припекать сильнее.

Честно говоря, я ненавидела зиму всем сердцем и никогда не могла найти в ней романтики. Зачем Рождество и Новый год выбрали её – ледяную и серую?

Хуже всего то, что меня угораздило родиться в январе – в самый лютый зимний месяц. В детстве я завидовала «летним» детям и нередко закатывала родителям истерику, требуя перенести день рождения на июль… ну или хотя бы на май.

С годами ненависть крепла. Я не понимала, как можно веселиться, когда мороз кусает тебя за лицо, а путь от дома до ресторана по пробкам занимает целую вечность.

Зимой невозможно быть красивой: головной убор приминает причёску, тушь стекает под глаза, какой бы водостойкой она ни была, а вечно лопнувшие губы не спасает даже самая дорогая косметика.

Я ненавижу зиму. Теперь ненавидеть её у меня стало ещё больше причин.

И из года в год я ждала весну, как самая отчаянная фанатка – любимую поп-группу в своём городе. Я замечала каждую травинку, едва пробивающуюся из-под отдохнувшей земли, каждую почку.

Но в этот раз всё было иначе. Я пропустила её. И весна, как и всё в моей жизни отныне, перестала нести ценность.

Больница, в которую я приезжала на перевязки, стояла в тенистой роще. Сосны обнимали её, как цветочный платок обрамляет личико милой девушки.

Я скучала по своей больничной палате.

Нередко, обмотанная бинтами, я подходила к окну и видела, как пациенты наслаждаются свежим воздухом. Ветер ласково щекочет каждого, забираясь под рубашку, или, едва касаясь, ворошит волосы мальчишке из соседней палаты, что старательно карабкается на дерево, пока не видит мама.

Я тосковала по дням в больнице. Тогда я ещё не знала, кем стала. Ещё не открыла «ту самую» коробку. Верила в лучшее. Я была далека от реальности, наедине с надеждой.

Но сейчас в моей голове крепко засела мысль: хорошо уже не будет никогда.

В день выписки папа катил меня по прибольничному парку в инвалидной коляске, как паралитика. Это бесило меня до дрожи, но я понимала, что ослабевшая не смогу идти сама.