– Да, мамочка, Феликс такой… Он… немного грубый, не обращай внимания, – ответила я и в ту же секунду подумала, как же аккуратно и неправдоподобно я охарактеризовала Феликса.

Грубый? Да он – редкостная сволочь! Бестактный, беспринципный, наглый и жестокий. И это я не говорю ещё о том, что выражение его лица всегда излучает превосходство над всеми, с кем он разговаривает. В его разговоре слова "collab" и "bling-bling" встречаются так же часто, как "привет" и "как дела" у обычных людей.

Богатый и известный, он лучше остальных знает себе цену и никогда своего не упустит. В общем и целом, Феликс – подлец, готовый идти по головам, преследуя исключительно личные цели.

Таким он стал не сегодня и не вчера, таким он был всегда…

Зачем же тогда работать под управлением такого человека, спросите вы? Всё очень просто.

В 17 лет Феликс взорвал мир моды своими нестандартными и смелыми решениями, заявив о себе, своём уровне и возможностях. За два года он стал известен на весь мир: дарование, самородок, каких давно не видел мир моды. Его кутюрные образы стали украшать кинофестивали и показы, мировые звёзды записали его коллекции в любимые, отмечали его в соцсетях и рекомендовали друг другу, публиковали в журналах и боролись за его эксклюзивы.

К тридцати годам Феликс получал сотни тысяч долларов только за то, что просто вышел на подиум. Работать у такого дизайнера мечтали все модели, а посчастливилось совсем немногим, но я оказалась в их числе.

Гонорары за нашу работу стоят того, чтобы терпеть самые идиотские запреты и правила "хозяина". Феликс – модельер, мой агент, наш царь и бог.

Всё же, несмотря ни на что, я люблю свою работу.

Знаете, получать удовольствие от жизни – непозволительная роскошь.

Бывает так, что ты делаешь главное и любимое дело, но рядом с тобой обязательно найдётся тот, кому твой взлёт не всегда приходится по вкусу.

Нередко миссию трикстера2 берёт на себя начальник. И мы сетуем на жизнь, не стесняемся в выражениях, описывая его по телефону маме, и самое страшное – начинаем сомневаться в своём предназначении. В нашу голову тихо прошмыгивает самая ненавистная мысль: «А что, если это не моё?»

И ты позволяешь ей расправить крылья в своей голове, занять самое удобное место и каждый день кормишь её новыми и новыми сомнениями, подтверждающими твоё «не моё». Вскоре, окончательно убедившись в своём «не моё», ты бросаешь любимое дело, отправляясь на поиски нового, которое, увы, ждёт та же участь.

Сомнения уничтожают нас…

К счастью, моя работа и есть моя жизнь, и есть «моё». Я в этом уверена.

К полудню моя комната была похожа на консервную банку: в ней было так много людей, что казалось, тут раздают бесплатные пончики и собралась вся больница – от главного врача до уборщицы.

Такое положение дел очень сильно волновало меня. Я не понимала, зачем старушка Менди дежурит у входа в палату с предметами первой помощи, и не знала, зачем все хирурги собрались у моей постели, если снять бинты под силу одной медсестре?

Честное слово, дайте мне ножницы – и я сама расправлюсь с ними в два счёта.

Всё происходящее вызывало у меня неоднозначные чувства. Я была в нетерпении – в том самом, в каком обычно находятся дети, открывая рождественский подарок. Я загадала себе X-box и очень надеюсь, что именно он в этой красивой красной коробке.

Бинты снимались не так уж и просто.

Родители попеременно заглядывали в комнату. Белые бинты сменял слой слипшихся жёлтых, пропитанных кровью и сукровицей. Это было не только неэстетично, но и жутко болезненно.

Каждый новый слой бинтов – мои зубы сжимались всё сильнее, и в тот момент, когда мне казалось, что вот-вот мои скулы пойдут ходуном, а челюсть с треском начнёт крошиться, бинты кончились.