— Я, Майя, слишком опытен, чтобы ошибаться в людях, — отвечает он. — А в благодарность я еще очень много всего попрошу. За некоторые вещи ты меня даже возненавидишь.

Повергнув меня в замешательство, Валентин Борисович приподнимает воротник пальто, пряча затылок от ветра в спину. В растерянности мне становится неловко от возникших нескромных мыслей. Так уж меня приучили — видеть в иноверце охотника на утехи.

Я ежусь и осторожно уточняю:

— Вы же не заставите меня…

— Майя, — не дает договорить мне, — прекращай. Твое недоверие начинает утомлять. Интимный вопрос нашего брака был оговорен еще в присутствии твоих родителей. Я намеренно подсуетился с условностями церемонии, чтобы не смущать тебя требованиями обещаний разного рода. Но кое-что мне от тебя понадобится.

— Я вся внимание.

Он вздыхает, обведя взглядом ресторанчик возле ЗАГСа.

— Я уже говорил, между нашими мирами целая пропасть. Мое окружение не поймет нашего брака, если я представлю ему тебя такую. — Делает паузу, давая мне возможность переварить каждое слово. — Девочка, годящаяся мне во внучки. Измученная. Боящаяся лишний раз поднять лицо. И… твой хиджаб.

Я инстинктивно прикасаюсь к своему платку. Покрыть голову — это святое. Это демонстрация моего смирения и веры. Это часть меня.

— Я знаю, как он дорог тебе, Майя. И наверное, тебе потребуется время свыкнуться с новыми правилами. Но супруга Валентина Ярославцева должна вызывать у окружающих восторг, а не жалость. Я не хочу слышать, как о тебе шушукаются на деловых вечеринках и светских раутах. Как тебя называют дикаркой, высмеивают. Можешь воспринимать это, как театральную роль, спектакль. Дома тебе никто не запретит соблюдать традиции…

— Я поняла, — останавливаю я его и стягиваю со своей головы платок. Лицо Валентина Борисовича вытягивается от удивления. — Мне не довелось дать вам ни единого обещания во время бракосочетания, поэтому дам сейчас. Клянусь, что стану вашей гордостью, Валентин Борисович. Не огорчу и не опозорю вас ни поведением, ни случайно оброненным словом. Вам не придется стыдиться меня и беспокоиться, что из-за меня на вашу репутацию падет тень.

Он довольно улыбается и кивает. В его глазах одобрение, какого я ни разу не видела в глазах родного отца, даже когда у него был повод похвалить меня, порадоваться.

— Завтра будем в Москве, обновим твой гардероб, подберем украшения, купим обручальные кольца. А через пару дней, когда ты немного успокоишься и свыкнешься, отправимся ко мне. Согласна?

— Ваши родные будут ждать вас на праздник.

— Отметят без меня. Я, Майя, часто в разъездах. Богдан встречает Новый год в кругу семьи. Элла и Руслан обычно с друзьями. Твое появление в моем доме изрядно потрясет их. Думаю, будет лучше преподнести им этот сюрприз после праздника.

— Вам виднее. Простите меня, что стала вашей проблемой…

— Хватит, — просит он, открывая дверь машины. — Госпожа Ярославцева не должна извиняться и благодарить по каждому пустяку. Я тебя еще замучаю разными просьбами. Сам скоро в должниках окажусь, — коротко смеется, снова вселяя в меня уверенность и легкость.

Даже горечь на языке проходит.

Я в последний раз смотрю на парадный вход ЗАГСа. Где-то там Дамир и Деши подают заявление, предвкушая пышную свадьбу. Мне обидно, больно, противно, но от одной коварной мысли все же по телу льется тепло: у Деши не будет своей церемонии. Будет проведен тот праздник, который готовился для Дамира и меня. От родственников будут вручены те подарки, что готовились для нас. Даже банкетное меню будет моим. И всю жизнь в их браке будет мой след. Я слишком хорошо знаю Деши. Либо однажды она не выдержит и все разрушит, либо до самой старости будет мучиться, зная, что она всего лишь попытка номер два.