— Почему вас это беспокоит?

Покрутив в руках вилку и нож, он тяжело вздыхает, прежде чем ответить:

— То, что он будет издевательски называть тебя бабулей — полбеды. Хуже, что этот кобель ни одной юбки не пропускает. И ему плевать, что за девушка в моем доме — секретарша, горничная, партнер по бизнесу или… жена. Руслан совсем без тормозов.

— Зря вы беспокоитесь, Валентин Борисович. Я иначе воспитана. На километр его к себе не подпущу. А если приблизится, то и сковородой огреть могу.

Засмеявшись, он вызывает у меня мимолетную улыбку. Может, это и есть знак от Всевышнего? Этот мужчина — моя судьба, раз рядом с ним я чувствую себя под защитой?

Нам приносят ароматное мясо и желают приятного аппетита. И я вдруг понимаю, что действительно проголодалась. Неважно, с какими трудностями я столкнусь там, в семье Ярославцевых. Хуже, чем здесь, точно не будет.

Даже если я все-таки столкнусь с этим Русланом.

Наверное…

3. Глава 2. Майя

Ночью меня рвет. Ни крохи ужина не задерживается в желудке. Это не отравление, потому что меня не мучает ни жар, ни лихорадка, а последствия стресса.

Отодвинувшись от унитаза, я битый час реву, уткнувшись в полотенце. Рыдаю и молюсь, чтобы все стало, как раньше. Мама всегда говорила, что нет мужчины хуже и безжалостнее, чем иноверец. Он будет соблазнять, втираться в доверие, а потом воспользуется и выкинет. Валентин Борисович был женат дважды. Он так и не ответил, почему развелся. Еще он говорил, что мать старшего внука — мусульманка. Выходит, сын тоже расторг свой первый брак, а Руслан вырос вне веры.

Я чувствую, как падаю в бездну. Тьма поглощает меня, стирая все светлое, что было уготовано мне с Дамиром. Он никогда не вспомнит меня добрым словом. А свою любовь и заботу подарит другой. Она будет согревать его постель, готовить ему вкусности и рожать ему сыновей. Не я.

Ревность, подобно клинку под ребрами, вспарывает мою душу. Лучше бы я сломала ногу. От физической боли есть анестезия. От сердечной — нет.

Утром я облачаюсь в темно-синее платье с глухим воротом и длинным рукавом. Снова плету косу и надеваю серый платок.

Как обычно, постучавшись, Валентин Борисович заглядывает в номер и ставит у порога коробку.

— Доброе утро, Майя. Это твоя обувь.

Я туплюсь на комнатные тапочки. Видимо, он вчера заметил, что я в них спускалась к ужину. Или горничная пожаловалась.

— Спасибо.

— Я жду тебя внизу. Не задерживайся. И не забудь паспорт.

Мужчина выходит, прикрыв дверь, а я опускаюсь на край кровати и утыкаюсь лицом в ладони. Через час я стану женой иноверца, возьму его фамилию, пообещаю быть ему верной. Пусть перед людьми, а не перед Всевышним, но это уже крест на счастливом браке. Все мои мечты разобьются на осколки.

Вытерев слезы, несколько раз глубоко вздыхаю, надеваю пальто и подхожу к двери. В коробке нахожу аккуратные ботинки на небольшом каблуке. Дорогие, брендовые. Моего размера. На ноге сидят идеально, будто на заказ изготовлены, и ходить в них удобно.

Убрав паспорт в сумку, спускаюсь в холл.

— Как вы узнали мой размер? — интересуюсь у Валентина Борисовича, пока идем к машине.

— Горничная спрашивала, избавляться ли от твоих вещей, или это просто нервный срыв. Я заглянул в пакет, заметил размер на подошве. Утром заказал туфли из ближайшего торгового центра. Подошли?

— Да. Еще раз спасибо вам.

Мама сказала бы, что Валентин Борисович пытается меня купить, берет хитростью, усыпляет мою бдительность. Вот только Дамир бы никакого внимания не обратил, во что я обута.

— Пожалуйста, — улыбается он, открывая для меня дверь.

В ЗАГС мы едем, не говоря ни слова. Для меня наше бракосочетание — суд, на котором мне вынесут пожизненный приговор. Для Валентина Борисовича — очередной деловой контракт. Но оставшись здесь и выйдя замуж за мужчину из наших, я не стану ни капли счастливее. Мое благополучие уничтожено под весом ненависти Дамира.