— Я никогда не была в Москве в Новый год, — признаюсь я.

— Тебе понравится, — улыбается Валентин Борисович. — А платок пока надень. Уши отморозишь.

Засмеявшись, я послушно укутываюсь в платок и сажусь в машину. Пора отсюда уезжать. Ведь когда перед нами закрываются одни двери, открываются другие. Меня ждут совсем иные перспективы. И от этого становится невероятно волнительно.

4. Глава 3. Руслан

Искушение на грани дозволенного. Для каждого гостя ночного клуба здесь особая реальность между добром и злом. Для кого-то — преддверие ада, для меня — путевка в рай.

Как только я миную фейсконтроль, во мне пробуждается плотоядный демон, благополучно оказавшийся в элизиуме, богатом на томных красоток. Их ничуть не напрягает свежий синяк на моей скуле, кровоподтек в уголке губ и сбитые костяшки кулаков после вчерашнего боя. Протискиваясь сквозь эти изящные стройные тела, только и делаю, что ловлю заигрывающие взгляды, улыбки и подмигивания. Они негласно молят взять их, напоить и затащить в свою холостяцкую берлогу, вернее, в постель. Даже те, вокруг которых нервно дрыгаются их невзрачные обмороки, то есть — бойфренды.

— Рус!

Мой приговор по имени Ольга дергает меня за руку. На ее лице прописывается откровенное возмущение, смешанное с ревностью. Не понравилось девчонке, как я шлепнул по заднице сногсшибательную блондиночку. Хотя какие ко мне могут быть претензии? Я сразу донес до нее, что отмечать Новый год вдвоем на моей съемной студии не собираюсь. Я хочу непринужденного безделья, флирта и интима клубного чилаута, а не оливье с мандаринками и со всякой ерундой типа сжигания записок с желаниями и их проглатывания с кислым шампанским из супермаркета.

— Я весь твой, детка! — Поблескиваю клыками, растянув губы в натренированной улыбке, обнимаю ее за шею и двигаюсь к зоне отдыха, где за столиком меня уже ждут друзья.

— О-о-о, Ярый! — Фонарь встречает меня братскими объятиями и хлопает по плечу. — Черт, засада, что я вчера пропустил твой бой! Поздравляю с победой! Говорят, ты сорвал куш. Надеюсь, зубы и кости целые?

Пожимаю руки остальным парням и бухаюсь на удобный кожаный диван. Раскинув локти на спинке, сразу становлюсь центром внимания их кукол.

— Это Оля! — киваю на свою колючку, едва ли не садящуюся ко мне на колени.

Никак не дойдет до дурехи, что моя страсть к ее пирогам не равна моим планам на наше совместное будущее. А два наших контакта на кухне и в чулане ничего не значат, за исключением нескольких приятных минут, которые уже фактически стерлись из моей памяти.

Круто, что послезавтра я улетаю за океан. Мой дед слишком мало платит ей, чтобы она когда-нибудь накопила на билет и притащилась отравлять мою жизнь в Нью-Йорке.

— Коктейль, Оля? — лыбится ей Фонарь.

— Безалкогольный, — скромничает она, как будто я не знаю, как она дегустирует коллекционное бухло в баре своего хозяина.

— Сегодня же Новый год! Только горячительные напитки!

— Нет-нет, спасибо, мне нельзя, — настаивает Ольга.

На нее это не похоже. Обычно она любит веселье и пятьдесят граммов для храбрости.

— Ви-и-ик! — Жгучая брюнеточка с кошачьим взглядом, ноготком проводит по его щеке и мурчит: — Ты не против, если я приглашу твоего друга потанцевать? А то мне ужасно скучно тут сидеть.

— У моего друга есть возмутительная особенность, — смеется Фонарь, — он любит распускать руки и лапать мягкие женские места.

— Тогда ты потанцуй со мной, — обиженно дует губки, стреляя в меня глазками. Точно знает, что делает. Фонарь терпеть не может танцы.

— Иди! — Отмахивается он от нее, разливая вискарь по стопкам. — Рус, я тебя запомнил!