Даже женщина в деловом костюме, которая держится за свисающий с поручня ремешок, то и дело клюет носом. Я настолько увлекаюсь этим зрелищем, что на очередной остановке забываю отойти в сторону, дав проход новым пассажирам. И поэтому. Наверное, поэтому не сразу замечаю свою одноклассницу, Камиллу, которая тоже теперь вынуждена тесниться рядом со мной, держась за один поручень со мной.

А может я не узнаю ее, потому что она натянула на голову большой балахонистый капюшон ветровки?

И вообще, ладно я со своими тараканами в голове, но почему она добирается до школы на метро?

– Чего пялишься? – заметив, что я смотрю на нее, огрызается Камилла, больше не пытаясь отвести взгляда. Она расправляет ранее сгорбленные плечи, с раздражением убирая со лба прилипшую челку.

– Да, ничего… – отзываюсь тихим голосом в ответ.

Сейчас я бы все отдала, чтобы оказаться как можно подальше от этой взрывоопасной штучки. Но вагон метро настолько переполнился, что сделать даже шаг в сторону становится затруднительным.

Камилла фыркает, достает из кармана телефон и начинает кому-то яростно печатать сообщение.

Я не собиралась заниматься подглядыванием. Но к несчастью мой взгляд все же цепляется за те строки, которые она отправляет неизвестному адресату:

"Я не вернусь домой. И точка".

– У тебя проблемы? – спрашиваю, прежде чем понимаю, что сотворила полнейшую дикость. Внутри поселяется страх за собственную вменяемость.

Неужели я собираюсь проникнуться жалостью к той, кто разбила мой телефон? Это если не вспоминать все ее прошлые подначивания в мою сторону. Да и шутка с краской в лабораторной географички… Кто знает, может это дело рук не только Кострова, Камилла тоже подходит под список подозреваемых.

– А тебе-то что? – хмыкает одноклассница, убирая обратно в карман смартфон. – В герои-спасительницы заделалась?

– Нет, но…

– Слушай, давай притворимся, что нашей встречи сегодня не было, ок? – ее голос пропитан холодом и горечью одновременно. – Я не собираюсь терпеть жалость от ещё более жалкой девчонки, вроде тебя.

От ее резких слов внутри меня словно что-то переворачивается. Задетая гордость, что спала целый год? Или просто все те паршивым события, с начала этого учебного года так влияют? Кто знает.

– Я не жалкая, – едва слышно произношу. Грудная клетка сжимается, словно в тиски, а руки сжимаются на порочне до побеления пальцев.

– Что?

– Я говорю, что я не жалкая, – выдержав паузу, повторяю чуть громче. Слова внутри меня — словно лава, жаждущая покинуть вулкан. – Не знаю, почему ты так решила, однако не стоит разбрасываться подобными словами в адрес тех людей, которые собираются проявить к тебе сочувствие.

– Надо же… А ты собираешься? – усмехается Камилла и смотрит мне в глаза. Прямо, без страха и некой долей любопытства.

Я тут же опускаю голову. И кто меня за язык тянул?

– Уже даже не знаю…

На какое-то время наша странная беседа теряется в безвременье. Шумит вагон, некоторые пробуждающиеся люди затевают споры на заднем фоне, голос из громкоговорителя объявляет остановки. Я даже практически забываю, что стою бок о бок с одной из ярых противниц моего обучения в школе.

– Мой тебе совет, Романова, – вдруг говорит Камилла достаточно громко, привлекая мое внимание, – если Костров вдруг встал один раз на твою сторону, не спеши задирать нос. Общение с ним до добра не доведет.

"Причем тут Марк вообще?" – мысленно изумляюсь резкому переходу темы.

– О чем ты…

Договорить не успеваю. Из громкоговорителя звучит название нашей остановки, и Камилла быстро покидает вагон. Только и видна ее удаляющаяся спина. К счастью, теперь уже не сгорбленная.