Остановив бричку у оцепления, следователи неспеша выбирались на улицу, ещё через лобовое стекло осматривая место преступления, на которое их направили. Картина была отнюдь не радужной, ведь встретить амбурнийскую гвардию в глубине рабочего района было уже неприятным звоночком. Цвет военной полиции старательно отгонял зевак от небольшого пятачка посреди улицы, где предстала странная инсталляция, место которой, если не знать контекста, было скорее на выставке современного искусства или на открытии нового городского парка. Пройдя за кордон вооружённых и бронированных солдат, Ильтон очутился у стеклянной статуи в человеческий рост, что застыла с настоящей гримасой ужаса, широко раскрытым ртом и руками, восходящими к задымлённому небу. Пока Фрид проводил опрос прибывших ранее оперативников и стоявших на страже людей, оберсекретарь внимательно изучал фигуру, что точно ещё недавно была простым человеком. Вопрос был лишь в том, насколько простым человеком был умерший при жизни.

Статуя представляла из себя одноцветную и полупрозрачную, идеально передающую все черты и детали, и тела, и одежды простого рабочего человека. Покосившееся кепи, что в иной ситуации уже слетело бы от сильного дуновения ветра, спавшая на бок с плеча лямка подтяжек, изорванные рабочие брюки в районе лодыжек, явно донашиваемые за кем-то старшим, и сбитые ботинки, что, казалось бы, в своём стеклянном изображении должны уже рассыпаться под собственным весом. Лицо, за исключением всего ужаса, что застыло на нём уже навсегда, отличала классическая рябь, явно не раз сломанный нос и следы неудачного бритья. Хмыкнув, Ильтон перевёл взгляд на запястья, что к его счастью, и несчастью жертвы не были закрыты засучёнными рукавами рубахи. По ним из сколов и трещин медленно на улицу стекало нечто, что можно было на глаз опознать как чем-то разбавленную кровь, хотя, присмотревшись и к цвету, и к густоте, Рейнхард скорее делал вывод, что это была некая субстанция, разбавляемая кровью. Капли с глухим звоном, ударяя о мостовую, шипели и начинали бурлить пару секунд, пока тут же не высыхали, образуя кристаллическую структуру, от чего под телом потерпевшего уже начали образовываться магические сталагмиты.

Дело откровенно не нравилось оберсекретарю ещё в тот момент, когда шеф передал его, водрузив на стол наскоро сшитую папку из нескольких случаев, что теперь начинали образовывать целую серию магических убийств по окраинам города, произошедшую практически одномоментно. Сейчас мужчина мог лишь вновь вздохнуть, вспоминая, какими недовольными взглядами они обменялись с начальством, когда обсуждали краткие уже известные детали. Магического происхождения статуи, предположительно – человеческие трупы с избыточной концентрацией маны во всём, что от них осталось, будто бы даже одежда в момент смерти слилась с ними в живой энергетический кристалл, который с точки зрения мага-инженера представлял собой буквально живую батарейку, пылающую на всех уровнях магического восприятия даже спустя часы после обнаружения. Всё произошедшее, судя по всему, продолжавшееся и дальше, вызывало ряд неприятных вопросов, на которые теперь предстояло искать ответы. К сожалению, они не приходили сразу же на ум Ильтону.

Учитывая, что все вещи остались при жертве и грабить таким образом кого-то посреди рабочего квартала было как минимум глупо и как максимум чертовски расточительно – мотив оставался неясен. По общим чертам нельзя было признать в потерпевшем ни члена банды, ни закоренелого преступника. Он был одним из десятков тысяч жителей этого города, о которых ты не задумываешься до тех пор, пока не узнаешь о его внезапной и скоропостижной кончине. Впрочем, одна зацепка у следователя всё же была. Выудив из сумки пару колб для сбора образцов, Рейнхард аккуратно собрал вытекающие из остекленевших вен капли вязкой жидкости, что с радостью собиралась бы в кристаллы уже внутри, если бы не своевременное заклятие сохранения, прочитанное мужчиной. Закупорив кровь для анализа и перевязав колбы стандартными магическими печатями, оберсекретарь оглянулся, чтобы найти своего помощника.