– Фройлян, послушайте, я не могу давать вам никаких официальных комментариев, дело только началось, и… – смущённый Фридрих, где-то за границей кордона гвардии, старательно пытался не совершить очередную ошибку, хотя запоздало понял, что провалился в тот момент, когда заговорил с той самой дамой, чья милая улыбка не могла не расположить к себе юного служащего.

– Так значит, только началось? Очень странно, все рабочие кварталы и трактиры уже полнятся слухами о так называемой «стеклянной эпидемии», а доблестные полицейские только сейчас решили озаботиться проблемой, что ставит на грань мир в Фемрисе? – Дама в алом пиджаке успевала одновременно вгонять в краску и без того рыжего паренька, записывать их диалог в свой блокнот изящной авторучкой и не менее изящно пытаться поглядывать за спину Карта, чтобы получше рассмотреть место преступления. Выходило это всё неплохо, ведь не привыкший к подобным атакам прессы унтерсекретарь просто не поспевал загородить собой ограждение от назойливой журналистки.

– Элина, а я уж думал, твоя желтушная газетёнка без новых сплетен из преступного мира заглохла и перешла на печать бульварных романов о драконах. Или твои художественные почеркушки не заходят даже самой неприхотливой публике? – Ильтон возник вовремя, прямо между блондинкой и своим помощником, словно отец, закрывая того от рабочего пулемёта печатного словоблудия.

– О, господин Рейнхард, «Ловец крыс» собственной персоной. Я так и знала, что ты запоздало возьмёшься за новое дело и, как всегда, будешь гоняться за чужими хвостами, упуская главный у себя из-под носа, – ехидно отвечала Элин, для которой этот обмен ядом явно был чем-то из разряда дежурного разговора. – Дай угадаю, сейчас ты скажешь: «Ожидай официальной пресс-конференции, змейка, там поплюёшься во все инстанции».

– Нет. Не скажу. Змейкой ты была лет десять назад, а сейчас ты уже та ещё змея в нашем клубке. Раз уж сорвалась с цепи – отойдём в сторонку? – оберсекретарь с непривычной для него улыбкой уже начал отводить знакомую даму в сторону от кордона, который с явным презрением наблюдал за напыщенным диалогом, держа свои винтовки наготове.

– Как грубо, господин оберсекретарь. Мне в пору вводить вам налог на дерзость для моих источников, – обиженно проронила дама, тем не менее охотно подставляясь под левую руку Ильтона, явно пытаясь оказаться талией у него прямо под ней.

– Отменю его молоком за вредность. И могу скостить ещё парочкой козырей, да тебе не в масть будут. Так что ты знаешь об этой «стеклянной эпидемии»? Или уже наводнила мои улицы слухами об очередном сумасшедшем маге, что направо и налево превращает людей в безвольных слуг и магических тварей? – возвращая привычный тон, спрашивал Рейнхард, слегка всё же подыгрывая и одаряя свою старую знакомую толикой внимания, провожая её дальше по улицам, пока за ними едва поспевал Фридрих, потихоньку начинающий понимать, что именно происходит.

– Знаешь, ты мог бы быть со мной и повежливее, дорогуша. В конце концов, когда ты упускал улики из-под носа, я ведь всегда приходила на помощь. Ты только вспомни дело о «Ржавой свинье»… – продолжала театрально обижаться госпожа Фаррон, едва сдерживая себя от того, чтобы картинно упасть Рейнхарду на плечо, то ли от понимания, что после такого трюка она явно повалится в дорожную пыль, то ли из нежелания прекращать продолжающиеся заметки.

– Ближе к телу, Фаррон. У меня нет никакого желания вспоминать о крысах, свиньях и грязи, в которой тебе нравится копаться. Картина складывается в магическое самоубийство без следов внешних формул и заклятий, да вот только я не припомню, чтобы простые рабочие были так талантливы или богаты, чтобы такое сотворить, – привычно устало ворчал следователь, слегка понизив голос.