– Любите вы этот телевизор, – он потянулся и сел, – смотрели бы мультфильмы, кой черт вам эти новости сдались?

– … а с ним его супруга, Зина Логинофф, его товарищ по партии и революционной борьбе. Это именно она, Зина, разделила со своим мужем тяготы скитаний, ссылку, преследование властей…

– ЗИНА! – закричала Валерия Викторовна, хватая Яшу за рукав, – Яша! Зина! Смотри! Смотри!

На экране, на фоне какого-то здания с колоннами и бушующей толпы, вооруженной автоматами и лозунгами, стояла Зина. В берете, надвинутом на бровь. В черной майке, и с автоматом через плечо.

– Ни хрена себе … – только и сказал Яша.

– Вот, и Зина нашлась, – вдруг тихо сказала Валерия Викторовна, – а мы её искали! – и заплакала. Яша, который не выносил слёз и истерик, сморщился, щёлкнул пультом.

– Жива, радуйтесь, – Яша достал сигареты, – теперь ваша дочь – первая леди. Нет, помереть просто! Зина! Жена президента!

– А что это ты так пренебрежительно? – Валерия Викторовна высморкалась в большой мужской платок, – по-твоему, Зина не достойна?

– Достойна! Еще как! Кто, как не она? Кто бы спорил, – Яша встал, – надо Борису позвонить. А то как-то он же женат на ней?

– Ой, ну, скажешь! «Женат», – видимость одна! – Валерия Викторовна махнула рукой, не подозревая, впрочем, насколько она права по поводу брака дочери, – разведется. Сравнил, тоже! Это – президент, а не какой-то юрист!

– Вы правы, как всегда. – Яша уже был в коридоре, – без меня справитесь? Я на пару дней исчезну.

Яша вышел на улицу, и с облегчением вздохнул. Все последние дни с их печальными событиями утомили его, а появление Зины в качестве Первой леди почему-то развеселило. Яша шел по скользкому тротуару, вспоминал «Королей и капусту» О`Генри, и думал, что во всей этой смешной истории совсем нет места для него. Вечером, сидя в пустой квартире на Татарской, изнывая от тоски и одиночества, он позвонил в Париж Борису, чтобы сообщить сногсшибательную новость о Зине, но Борис достаточно прохладно ответил, что он в курсе, и до Парижа новости из Перу долетают значительно быстрее, чем до Москвы. «Прилетай, старичок, – Борис прикрыл трубку рукой, и Яша выждал какое-то время, – прилетай. Если Зина теперь имеет официальный статус, она рано или поздно, окажется в Европе. Если её Хуана… Мануэля, – поправил его Яша. – Не вижу разницы. Если её мужа не грохнут какие-нибудь пеоны, или, как их там? Луминосовцы?» Вылет долго согласовывали, наконец, решили, что Борис прилетит в Москву за Валерией Викторовной и за Лилей, и они полетят все вместе. Яшей вдруг овладела лихорадочная тяга к деятельности, и он даже засветился на нескольких тусовках, принял участие в показе мод, потолкался за кулисами театра, отыскал Темницкого, вполне себе успокоившегося после кризиса, и даже дал согласие продолжить работу над сериалом. Темницкий, дабы отснятое не пропало, смонтировал фильм, выкинув из «Виконта» лишних персонажей, заменив французские имена на русские, переозвучил, и вышла милая любовная история с патриотическим подтекстом – на времена правления Петра I. Нашли запойного, но все еще популярного поэта песенника, молодых ребят, лабающих джаз-рок, записали шикарный саундтрек с малоизвестным исполнителем, и «Виконт», переименованный в «Россия, вперед!» прошел с потрясающим успехом. А, что, – подумал как-то очередным похмельным утром Яша, – в России жить становится все лучше и лучше?

– Да нет, надо ехать, – вечером того же дня думал Яша, – все одна и та же хрень, все старые лица, трёп какой-то бессмысленный. Куда ни пойдешь – одно и то же, кто сколько бабла срубил, кто кого кинул, кто свалил, куда свалил. А где же искусство? Где те разговоры до утра, что были раньше? В девяностые? В самом начале! Где андеграунд? Где рок? Где вообще, всё? Драйв, полёт, надежды? Любовь – где? Сытые, тупые… нет, нет, надо ехать. Вдохну там свежего воздуха, – Яша ворочался на своем диванчике, перевезенном на Татарскую из Черемушек из того же чувства, из-за которого таскают за собой по жизни игрушечного мишку, – Магду увижу. Вдруг простит? Да нет, такое не прощают. Ну, и хрен с ней. Не простит, не надо. В Лувр схожу.