– Валерия Викторовна, – у похмельного Яши вместо головы была на плечах кастрюля с кипящей водой. Стоило ему повернуть голову, как кипяток стекал по спине, дурнота накатывала, и Яша буквально валился туда, куда позволяло тело.

– Яша, мальчик, ну что же ты так набрался? Господи, вот, беда, вот, некстати! У Валеры где-то была бутылка своего зелья для опохмелки, но он так не напивался никогда! Иди, ляг, вон, в большой комнате диван разложен!

Валерия Викторовна Карасик собирала со стола грязную посуду, и все время принималась беззвучно плакать, пока Лилечка не начинала теребить её за фартук, – бабулечка, тебе плохо? Бабулечка, а что вчера было? Почему меня к другой бабушке забрали? Гости, да? «Другой бабушкой» была Яшина бабушка, обожавшая правнучку, забаловавшая её до невозможности, счастливая каждой, пусть минутной, встречей с Лилечкой.

– Валерия Викторовна, – Яша улегся на диване, – дайте мне хоть аспирину, имейте жалость?!

– Удивляюсь тебе, Яша, – Зинина мама держала стакан перед глазами и смотрела, как пускает пузырьки аспириновый кругляш, – ты бы хоть делом каким занялся! На что ты живешь?

– На подаяние, – Яша отвернулся лицом к стене, – вам-то, что за дело? У меня голова болит, а вы лезете. Бориса спрашивайте, он вам зять.

– Зять, конечно, зять, было б где взять! Дурака не валяй, я что? Без глаз?

– А раз с глазами, дайте водки. Или аспирину уже! И, вот, все спросить хотел, а вы что, с Зининым отцом? Ну, почему у вас одинаковые имена-отчества? Родня?

– Да какая родня, – Зинина мама перетирала тарелки и ставила их горкой на несвежую скатерть, – Карасики они, а мы Шелудько, с Харьковщины, там речка Гнилица, Змиевский район…

– Кошмар какой, – простонал Яша, – просто Гоголь, «Вечера на хуторе близ Змиевки» … дайте аспирину-то!

– Мы из старообрядцев, вот как, – Валерия Викторовна протянула Яше стакан, – а я в Харьков отправилась, в автодорожный поступать. ХАДИ назывался. А у Карасика там дядька в деканате был, хороший такой дядька! С усами. Носатый, красавец, как Буденный. И надо было документы мои передать, в общежитие, и дядька и скажи Валере – найди Шелудько Вэ Вэ, и передай. Ну, а он думал, что это хлопчик, а я оказалась девушка, ну а так еще – он Валерий, а я Валерия, да еще обои Викторовичи, смеху было! Сам Валера аж в Высшем авиационно-инженерном училище тогда учился, умный был! Я и проучилась всего год, а потом с ним, в ГСВГ, в группе советских войск, в Германии была. У меня образование-то никакое, так, офицерская жена, ну, голос хороший, слух, вот, вроде как кружок вела, самодеятельный, в трудовую и написали, учительница музыки. Жена, вот моя профессия. Сыночка у нас там родился. А Зиночка уже тут, когда нас в Москву перевели, Валера преподавал, да, так все хорошо сложилось. А фамилия, да, я, главное, все думала, ну, сменила! Шило на мыло! Карасиха… смеялись, ой, всегда, а Зина, Зина! Маленькая была, все донимала, мама, а как ту фамилию сменить, дразнят же! Спишь, Яш?

Яша посапывал. Аспирин кипение ослабил, и Яша задремал. Валерия Викторовна перевела взгляд на сервант, где стояла фотография Валерия Викторовича, но без стопки и хлебной корки, чтобы не пугать Лилечку, и снова заплакала. Щелкнула кнопкой на пульте, и телевизор забубнил радостно, будто только того и ждал.

– «В Перу произошло свержение власти, президент Альберто Фухимори заявил о своей отставке. Временно власть захватили повстанцы, Мануэль Гарсиа Перес возглавит переходное правительство. Он известен как маоист из группы «Сендеро Луминосо», человек крайне левых взглядов, безжалостный борец с империализмом … " – Яша проснулся.