– Откуда у тебя деньги? – Яша упирался спиной в раковину, забитую грязной посудой.

– Какая тебе разница, – Магда хлопала дверцами шкафчиков в поисках кофе, – мне дают, когда я нуждаюсь.

– А кто дает?

– Какая ТЕБЕ разница? – теперь Магда искала джезву, – деньги, это ничто. Их вообще нет, но мир устроен так, что их меняют на то, что нужно тебе. Нужно желать меньше, и деньги не будут нужны. Совсем. Можно жить где-то, в коммуне, работать, ничего не нужно, только любовь имеет смысл, правда, Яша?

При слове «любовь» Яша дернулся, привлек к себе Магду, стиснул ее плечи:

– У тебя есть любовник, да?

– У меня есть ты, – Магда уперлась в Яшину грудь руками, – что ты хочешь знать?

– Кто у тебя есть еще? Кто? Ты моя, и я имею право это знать! Ты принадлежишь мне, понимаешь? – Яша орал, это было некрасиво, но то, что он понял, буквально ошеломило его.

– Я не принадлежу никому, – Магда оставалась абсолютно невозмутимой, – один человек не может принадлежать другому, это же так просто? Нельзя быть ничьей собственностью…

– Ты с кем-то спишь, кроме меня? Ты мне ничего не говорила! Ты мне врёшь, как ты можешь? – Яша захлёбывался от своих слов, понимал, что теряет Магду, но и оставить все так же – не мог.

– Какой бред, – Магда уже сидела на подоконнике, – разве на мне остается след оттого, что я с кем-то, кроме тебя, трахаюсь? Если кто-то хочет меня любить, почему я должна ему отказать? Чем он хуже тебя? Я что, становлюсь грязной? Чего ты разорался? Что во мне может измениться? Да ты никогда и не замечал, как я живу, тебе же нужно было получить свое, и ты его – получал? Чего тебя не устраивает?

Яша вылетел из квартиры Магды, оставив дверь открытой, и пошел в сторону метро, но, вспомнив, что метро закрыто, сел на лавочку ждать утра, в надежде, что Магда одумается и побежит его искать. Разумеется, Магда никуда не побежала.

Для самоубийства нужно подходящее место. Сделать это в совмещенном санузле однушки – невозможно. Это просто – пошло. Представьте, вот, вы написали прощальное письмо, выкурили последнюю в своей жизни сигарету, взяли бритву, наполнили ванну… всё, можете вылезать, бабушка обязательно постучится и спросит, что это вы там делаете, и ей негде замочить белье или, наконец, подействовала касторка с ревенем. Второй раз вы в ту же ванну не полезете, уверяю вас. Продрогший до костей Яша, просидевший до 5 часов 30 минут утра на заплеванном пятачке около станции метро, дойдя до дома, вывернул краны и зеленоватая, со стойким запахом хлорки вода наполнила ванну. «Прощайте, Магда М., – вывел Яша квадратными крупными буквами на листке бумаги, – я не виню Вас в своей смерти, но знайте, никто не будет … " – тут Яшина мысль встала, как вкопанная. Боже, какая пошлость, – Яша скомкал лист, – может быть, так? «Прощай Магда …"? А запятую нужно? Или, нет – так «Magda, I need to make you see …oh, what you mean to me…» еще более идиотская мысль! Нет, ничего не буду писать, просто по венам бритвой, и все. Или седуксена нажраться? Бабушка испугается, конечно, – мысли прыгали, – может, Зинке позвонить, чтобы она бабулю подготовила? Нет, бред, что же я трушу? – Яша стянул грязные джинсы, майку и остался в трусиках, решая – снять? Нет? Народ же придет, неудобно голым? Залез в ванну, согрелся, подбавил еще горячей, – на похоронах Магда будет плакать. Она придет, и будет стоять – одинокая, и к ней никто не подойдет, потому что будут знать, что я из-за неё! Вот, пусть мучается … – как же Магда узнает о трагической гибели, Яша не подумал, – ну, скажет же ей кто-нибудь? На этой спасительной мысли он уснул, а вода, переливаясь через край ванны, уже вытекла на кухню, поднялся и поплыл джутовый коврик у двери, забарабанили соседи с 4 этажа, поднялся переполох – и белые плотики прощальных писем плыли, и расплывались на них черные чернила.