Яша, как и был – в джинсовых шортиках и смётанной на булавках выкройке джинсового пиджака, распахнул дверь. Подпирая притолоку, стоял какой-то странный, словно развинченный тип. Измайлов, ты? – спросил он. Я, а что? – Яша снял очки, словно ожидая удара по лицу. На, записка тебе, – тип наколол записочку о булавку, торчащую в Яшином плече и ссыпался по лестнице. Яш, – крикнула Зина, – кто там? Зови? Да ушёл уже, – Яша снял с плеча записочку, развернул, увидел Магдин косой, узкий почерк – «Приезжай быстро, я умираю, Татарская улица…» и адрес. Это был адрес старой квартиры семьи Измайловых. Яша прочел, и ничего не понял. Прочел еще раз, но буквы то сливались в одну линию, то вовсе исчезали. Подошла Зина, выдернула бумажку – это от кого? Кто это умирает? Ведьма твоя? Туда ей и дорога, – Зина разорвала записочку и сдула её обрывки с ладони, – все, Яш, твоя Магда – в прошлом, понимаешь? Ты – мой муж, и ты принадлежишь мне! МНЕ! Ты понял? Мой, Яша! – Зина колотила его кулачками в грудь. Яша слышал Зину как будто сквозь наушники – бу-бу, бу-бу, но совершенно не понимал, о чем она говорит. Мне нужно ехать, – он оттолкнул от себя Зину, – уйди, я прошу тебя. Ему казалось, что все происходит очень медленно, а на самом деле он бегал по комнате, не понимая, что нужно просто выйти из квартиры. Зина, которая соображала куда лучше, чем Яша, боднула его головой в живот, – не пущу! Не уйдешь, ты сволочь, я тебя никуда не пущу, Яшка, я прошу тебя! Яша, она не нужна тебе, не нужна, это я тебя люблю, Яша… Она хватала его за ноги, и орала так, что уже начали стучать в стенку соседи. Яша пнул её ногой, сорвал с себя остатки сметанного пиджака, и ушел. Поймать ночью такси непросто, и он тормознул «Скорую», с молодым пьяненьким медбратом и спящим в кабине фельдшером, и долетел до своего Замоскворечья буквально – пулей. Запах родного с детства подъезда успокоил Яшу мгновенно, он вдруг почувствовал себя мальчишкой, взбегающим по лестнице, чтобы выпросить у матери мелочь на квас или на аптечный гематоген. Все осталось таким же, как и было – та же шахта лифта, с забившимся в проволочную сетку серым тополиным пухом, те же таблички с номерами квартир, даже почтовые ящики – те же. Дверь в квартиру была открыта, слышны были шаги, громкие голоса, кто-то колотил в дверь, кричали, – «Открой, гадина, сейчас милицию вызову», Яша ввинтился в толпу, и нажал на дверь как раз в тот момент, когда её открыли изнутри. Дверь открыл тот же самый тип, и Яша успел подумать, как это так, что он добрался быстрее него, но думать было некогда – на тахте в ворохах красных тряпок лежала абсолютно белая Магда, его Магда, с закрытыми глазами и даже не стонала, а вздыхала серыми губами тяжко и жалобно, – мам-м-ма, мамм-ма… Дальше все произошло очень быстро – Яша вылетел назад, в коридор, оттолкнул кого-то стоявшего у телефона, вырвал трубку, крутанул диск «03», – Скорая? Умирает, Магда Мигдаль, 20 лет, кровища кругом, кругом кровь, улица Татарская… Яша Измайлов, муж. По-моему, её убили – промямлил он, теряя сознание.

С 14-й подстанции в 5-м Монетчиковом «Скорая» буквально прилетела, но вот же, ирония судьбы – бригада была та же, с которой ехал Яша. Не считая нужным даже выгнать столпившихся в комнате жильцов коммуналки, сумевший протрезветь фельдшер сказал только одну фразу, – криминальный, на Павелецкую. Мужик, – обратился он к синему от страха Яше, – ты, что, муж? Муж, муж, – Яша уверенно закивал головой и даже зачем-то погладил холодный Магдин лоб. – Ну, муж, тогда неси, – и Магду вынесли в том же положении – как и лежала, подстелив под нее для верности тканевое одеялко.