Юстиниан соединил пальцы рук, стягивая подушечками кожу, и прокричал:

– Ударь его ещё раз, по лицу. Но вполсилы. Мне он ещё понадобится!

Велизарий замешкался. Он отвернулся от распластавшегося Германа и устремил взор на зрителей. Поводив глазами туда-сюда и поймав растерянный взгляд Кесария, полководец наклонился над телом, прищурился, набрал замах исполнил чужую волю.

– Доставьте этого свина к лекарям, – приказал слугам повеселевший Юстиниан. А затем он похлопал в ладоши. Жидкие хлопки повторивших за ним присутствующих постепенно перерастали во что-то большее. Кесарий не особо хотел вторить всем, но всё же для вида вяло соединял ладони почти без звука. Из всей толпы не рукоплескала только Флора. Велизарий же стоял на алее и с холоднокровным видом пытался оттереть кровь с кулака.

Всё никак не умолкающего Германа унесли. Всадникам дали команду возвращаться к загону. Венценосная чета распрощалась с подданными и удалилась в сторону берега. Зрители тоже принялись расходиться.

– Тьфу, лучше уж смотреть как сжигают долговые обязательства в порфировой вазе, а не на конемяч, – высказал своё мнение префект Лев, когда проходил мимо Кесария.

Корчась от неприятных ощущений в спине, Нарсес встал с места. Кесарий сошёл с подиума за ним, но плёлся, не желая наступать на пятки.

Спустившись Нарсес, поклонился магистру.

– Как ваша жена поживает?

– Нормально. Ваша?

Такой вопрос евнуху не оставил Кесария равнодушным: он с трудом сдержался и не хохотнул.

– Готовьтесь навьючивать обозы, флавий. Перс тоже ждёт, чтобы его отделали, – невозмутимо произнёс Нарсес, уходя в сторону Большого Дворца.

Магистр проводил его взглядом, а затем сказал под нос:

– Не может не кольнуть.

Прокопийский уставился на кровь.

– Вы в порядке? – спросил он нанимателя.

– Да. К чему такие вопросы? Ты же не лекарь и не моя мать, – ответил полководец.

– Виноват…

Они зашагали по аллее, ограниченной ровными рядами кустарника с округлыми листьями и чёрными ягодами.

– Чего от тебя хотел этот змей? – нарушив тишину, заговорил Велизарий.

«А он наблюдательный», – подметил секретарь и выдал: – Ничего. Просто сидел рядом и шипел.

Угрюмое лицо Велизария озарилось. Он задвигал губами, стискивая зубы и выдувая воздух из ноздрей. Щеки его стали похожи на щеки хомяка, набравшего овса про запас.

**

Центральный зал Дафнийского дворца с высокими потолками и мозаикой на стенах украсили прямоугольными полотнищами пурпурного, сугубо царственного цвета. Красители для его получения ценились чуть ли не дороже золота, потому как изготавливались из редких видов морских моллюсков. Несколько сотен людей в зале стоя слушали императора Юстиниана. Он сидел на троне с мягкими подлокотниками и держал в руке скипетр. Голову его украшала привычная диадема. Пониже шеи фибулой с драгоценным камнем скреплялся длинный плащ-багрянец. Позади василевса уместились Флора, патриарх Анфим, префект города Каппадокийский и Велизарий.

– Освобождение от рабства и угнетения – важнейшее право любого народа. Я предоставлю его просящим в Колхиде и Лазике, откликнусь, снизойду до них. Мы защитим нашу веру от тирании зороастризма! Кавад же не продвинется ни на стадию западнее! – закончил подготовленную речь правитель. Закончилось краткосрочное перемирие с шахом.

Присутствующие встретили эти слова овациями, разносившимися эхом от стен. Под аплодисменты Юстиниан поднялся с престола, что-то шепнул супруге и в сопровождении патриарха и префекта удалился в покои через особую дверь за занавесками.

«Ну вот, только недавно назначили на службу, а уже в полымя. Надо поискать упоминания о том, какая часть войска обычно умирает в пути, ещё до начала сражений – с тревогой подумал Кесарий, находящийся в задних рядах. – Хотя не стоит заранее накручивать».