К Нианоре и Нэдвину подошла Мюриэлла. Как и все дамы, она принарядилась к княжеской трапезе – в шелковое платье цвета фуксии. В мерцании свечей гордая осанка, блестящие густые волосы и свежий цвет лица делали Мюриэллу куда более привлекательной, чем утром в холле.

– А самая богатая – не такая уж некрасивая, – заметил Дориан.

Лотар оглянулся на друида с удивлением.

– Уже всё про всех знаешь? Наверное, подружился с Белен?

– Нет. Она почему-то меня боится, – ответил Дориан.

– Я бы тоже боялся, если бы не кольцо, – язвительно усмехнулся Лотар, продолжая разглядывать дам в трапезном зале. – Вообще, по протоколу я должен сопровождать госпожу Лидиану.

– И чего ты тогда расстраиваешься? – Дориан проследил за взглядом Лотара и увидел стоящую в одиночестве у окна Лидиану, одетую в темно-зеленый бархат, шитый золотом. – У Нэдвина красивая и богатая, а у тебя самая лучшая.

– Я не расстраиваюсь! – возмутился Лотар. – И вообще, не забывай, что ты должен лишь прислуживать мне за ужином. Помалкивай, когда будешь это делать.

В этот момент к Лидиане подошла Мюриэлла, чтобы что-то сказать. Она повернулась, и друид увидел в вырезе ее платья брошь. Брошь была сделана в виде цветка душистой болотницы, выточенного из цельного куска розовой яшмы оправленного в серебряную филигрань. На лепестках каменной болотницы блестели алмазные капельки росы. Несколько мгновений Дориан не мог отвести взгляд от этого драгоценного цветка. От созерцания его оторвал тычок в спину.

– Ты что, не слушаешь меня? – рассердился Лотар. – Ступай в боковую дверь и жди за портьерой с другими слугами.

– Да, хозяин, – ответил Дориан, провожая взглядом девушку с цветком.

Зеленые занавеси с изображениями белого льва, герба князя Лары и Равнинного княжества, колыхались на легком сквозняке, гулявшем вдоль каменного пола. Они отгораживали небольшой закуток, где находились дверь на черную лестницу и подъемник, на котором кухонная прислуга доставляла в трапезную приготовленные кушанья. Потом через проход между портьерами слуги в парадных зеленых ливреях торжественно вносили блюда с яствами и ставили на стол.

Рядом с проходом на стене висело большое овальное зеркало в медной раме. В нём отражалась вся парадная часть трапезного зала. Глядя в зеркало, Дориан увидел две женские фигуры, одну в розовом шелке, другую в темно-лиловом бархате. Госпожа Фридгонда решительным шагом вела свою дочь Нианору в укромный уголок, подальше ото всех, крепко держа ее за локоть. Лицо благородной дамы из Песчаного замка выражало сварливое раздражение. Не желая попадаться на глаза, друид отступил в тень и затерялся в складках портьеры.

– Сколько раз я говорила тебе! – Фридгонда заволокла дочь за занавеси и поставила перед собой, точно установила статуэтку на комод. – Нечего вертеться возле этого рыцаря из Тамбры!

– Но, мама, – жалобно пролепетала девушка, опустила большие синие глаза, и они наполнились слезами, – Нэдвин – особенный!

– Особенный хвастун и вертопрах! Скоро ты найдешь кого-то получше Нэдвина, – рассерженно ответила Фридгонда.

– Когда же? – Нианора с грустной иронией изогнула свои изящные брови. – Когда Мюриэлла наконец получит наследство, а мы окончательно станем нищими приживалками?

Фридгонда бросила пару быстрых взглядов на зал с гостями и на черную лестницу. В них сквозила хитрая осторожность.

– Кто сказал, что Мюриэлла получит наследство? – приглушенным голосом проговорила она. – Зачем этой корове с булыжной челюстью вообще деньги? Нет, дитя, этого не будет. – Она прищурила глаза и еще раз оглядела трапезную и занавешенный портьерами угол. – Мама всё устроила.