– Он… он просто упал, – прошептала Леонора, указывая в сторону кабинета. – Мы говорили после ужина, он пошел к себе, и я услышала грохот…

Доктор Эванс, невысокий, суетливый человек, уже был там. Он стоял на коленях рядом с телом, которое теперь было благопристойно накрыто пледом. Шериф Мейерс вошел в кабинет. Он снял фуражку, в руке она казалась неуместной и громоздкой. Запах в комнате был странным – смесь крови, дорогого табака и какой-то цветочной отдушки от пледа.

– Что думаешь, Чарли? – спросил шериф, обращаясь к доктору. Его голос был приглушенным.

Доктор Эванс поднялся, отряхивая колени.

– Ну, Пит… очевидная травма головы, несовместимая с жизнью. От удара о ступеньку, я полагаю. Но что было причиной падения? У Франклина было больное сердце. Я его предупреждал сто раз. Сильный стресс, скачок давления… он мог просто потерять сознание и упасть. Стандартная история для его возраста и образа жизни.

Шериф посмотрел на винтовую чугунную лестницу. Она была узкой и крутой. Дьявольское изобретение, всегда думал Пит. Споткнуться на такой – проще простого. Он оглядел комнату. Никаких следов борьбы. Перевернутый стул? Нет. Разбитые предметы? Нет. Все было на своих местах. Идеальный порядок.

– Вы были здесь, когда это случилось? – спросил он у Стивена, который вошел в кабинет вслед за ним.

– Нет, – ответил Стивен, его голос был ровным, почти академическим. – Мы с Леонорой были в гостиной. Ричард был с отцом, они обсуждали какие-то дела. Потом Ричард вышел, кажется, он был чем-то расстроен. И почти сразу мы услышали… это.

Это было идеально. Ложь, обернутая в правду. Ричард был там, да. Они спорили. Но кто не спорит в этой семье? Ричард ушел, отец остался один, и его сердце не выдержало. Он упал. Просто, логично, трагично.

Шериф вздохнул. Он не хотел проблем. Буря за окном ревела, отрезая их от мира. Вызывать экспертов из города? В такую ночь? Это займет часы, если не сутки. А зачем? Чтобы подтвердить очевидное? Что у семидесятилетнего старика с больным сердцем случился приступ?

И потом, это была семья Вандермиров. Они не хотели бы скандала, вскрытий, допросов. Они хотели, чтобы все было тихо и пристойно. Их горе должно было быть таким же дорогим и эксклюзивным, как и все в их жизни.

Пит посмотрел на Леонору, на ее заплаканное, но красивое лицо. На Бренду, похожую на скорбящего ангела. Это была трагедия, да. Но это была их трагедия. Частная. И его работа была в том, чтобы она такой и осталась.

– Хорошо, – сказал он, надевая фуражку. Решение было принято. – Я думаю, все ясно. Сердечный приступ, повлекший за собой падение. Я составлю рапорт. Несчастный случай.

Доктор Эванс понимающе кивнул. Все хотели именно этого. Простоты. Порядка. Чтобы как можно скорее убрать тело, отмыть кровь с дорогого персидского ковра и вернуться к нормальной жизни. Или к тому, что в этой семье считалось нормальной жизнью.

Дело было закрыто еще до того, как его открыли. В хаосе бури, в тишине роскошного особняка, в паутине лжи и полуправды родилась официальная версия. Аккуратная, удобная и совершенно неверная. Она была как мебель от «VanderMeer Living» – выглядела убедительно, но была сделана из прессованных опилок. И она устраивала всех.

Пока что.

Дорога в Пионер-Ридж была не просто дорогой. Это было вознесение. Сначала шоссе лениво петляло по долине, мимо заправочных станций, закусочных и складов с выцветшими рекламными щитами. Это был обычный мир, знакомый и понятный. А потом Артур свернул на шоссе 285. И мир начал меняться.

Дорога пошла вверх. Медленно, но неуклонно. Его старенький «Форд», рожденный для равнин, натужно гудел, преодолевая каждый новый подъем. Пейзаж за окном преобразился. Пропали дома, склады и люди. Их место заняли деревья. Сначала редкие, потом все гуще и гуще. Они стояли по обе стороны дороги, высокие и молчаливые. И все было покрыто снегом.