Под конец уже срывается на крик, а я стою, кулаки сжимая. Потому что, млять, в каждом слове — правда.

Дальше смысла препираться нет. И истерику ее сдерживать я не нанимался.

— Куда ты? — кричит мне в спину.

— В офис.

На дворе раннее утро, охрана смотрит на меня, сгоняя с лица сонную расслабленность.

— За рулем сам, — сажусь на водительское, нажимаю на кнопку, заводя двигатель. Дизельный движок рычит утробно, я давлю на газ, выезжая за ворота. До центра города дорога пустая, машин почти не попадается, и я, наплевав на правила дорожного движения, на понатыканные тут и там камеры, еду на максимальной скорости.

В офисе все еще воняет куревом, система кондиционирования бессильна против двух выкуренных за день пачек. Распахиваю окна, ложусь на диван, пялясь в потолок. Дамир должен приехать вот-вот, не знаю, хватило ли ему тех несчастных пары часов сна, но пофиг. Я готов сам не спать и другим не давать, пока Лея не нашлась.

Лея.

Карина когда назвала с моей фамилией и отчеством, словно броню пробила. Я ребенка все еще не могу назвать дочкой, девчонкой, девочкой только, но когда по имени называю, чувствую каждый раз, что становлюсь к ней на шаг еще ближе. Невозможно это дело не считать как личное, просто невозможно, млять.

Дамир вваливается спустя сорок минут, на помятом лице — отпечаток подушки, он хмурится, но не комментирует. В руках два стакана с кофе из «Мака», но отвечаю, я бы сейчас плеснул туда от души коньяка.

— Хреново выглядишь, — говорю ему, принимая стакан.

— Получше тебя, Годзилла.

Я в зеркало даже смотреть не хочу, знаю, что у меня глаза красные, обросшее лицо. Татарские корни о себе дают знать, я обрастаю за пару дней до состояния аборигена. Рукой провожу по щетине, — так и есть, еще немного и превращусь в бабая.

— Курьера надо будет поймать, — все это и так ясно, мысли вслух.

— Вряд ли он будет что-то знать, — пожимает плечами Дамир, — но его сразу, как выйдет, примут ребята. Они уже на постах.

— Ребенка он послушать мне так и не дал, — это неприятно колет. Может, этому уроду нужны только сегодняшние документы, и цели он своей легко добьется, шантажируя меня. А девочку может и не вернуть…

— Все будет нормально, — Дамир пытается успокоить, я не знаю, верит ли он в свои слова сам, лично меня это только раздражает.

— Все будет, если мы пошевелимся, — рявкаю в ответ. Нервное напряжение нарастает только, на часах еще и семи утра нет, когда придет этот сраный курьер?

Дамир допивает остатки кофе, сминает стакан и бросает его в урну, попадая с первого раза.

— Трехочковый, — комментирует, а я думаю, что ощущаю себя как этот самый стакан.

10. Глава 10

Сабиров

Курьер приезжает в три, когда концентрация нервозности в кабинете становится настолько плотной, что вытесняет собой весь воздух.

К этому моменту я уже настолько на взводе, что готов растерзать парня до того, как он сделает шаг.

— Зздравствуйте, — заикаясь не то от страха, не то по жизни, произносит парнишка и пятится назад, когда я иду к нему на встречу, печатая шаг.

Огромных трудов стоит не перехватить его тонкое цыплячье горло с большим, нервно дергающимся кадыком, чтобы вытрясти ответы на свои вопросы. Только и дураку ясно, курьер — левое лицо, знать ничего не знает.

— Документы, — он протягивает запечатанный белый конверт, — распишитесь. Пожалуйста.

Планшет, на котором закреплен лист, трясется в руках пацана, я выдергиваю его, беру ручку, ставлю размашисто роспись.

— Сразу не убегай, с тобой побеседуют, — киваю на поджидающего за спиной парня Дамира. У того абсолютно непрошибаемое лицо, он весь — оплот спокойствия и сосредоточенности, это я тут как девственница перед первой брачной ночью.