– А, Излом года. Он будет через месяц. Но мы его не празднуем. Зачем? Это же не день рождения.

– Почему же? Излом – день рождения нового года. Это же весело. Можно нарядить елку, водить вокруг нее хороводы, петь песни. Приготовить что-нибудь вкусное. Это как обновление всего. Начало жизни, начало планов. Давай устроим праздник? Он нам нужен.

– Праздник можно устроить в любой момент. Было бы желание.

– Но празднование Излома года можно сделать традицией. Собираться ночью за столом из года в год.

Зонда покосилась на меня. Мороз сделал ее щеки красными, а глаза более яркими. Выбившаяся из-под платка рыжая прядь добавляла красок лицу.

– Вы думаете, мы все доживем до следующего Излома?

– Конечно!

– Но кругом война, власть захватили псы, и неизвестно, что еще случится с нами, а вы готовитесь к празднику через год.

– Мы будем его праздновать и через два, и через три года. Даже если вернется хозяйка и выгонит нас, мы у друг друга останемся. И традиция праздновать ночь Излома тоже.

– Хорошо, я согласна, – Зонда улыбнулась мне.

Моего оптимизма хватит на шестерых.

14. Глава 14, где я встречаю старых знакомых

Покрутившись по базарной площади, мы поняли, что лучшего места, чем возле торговки шапками, нам не найти. Женщина, узнав меня, улыбнулась.

– Как сынок? – поинтересовалась она. – Не захворал?

Я не стала ее переубеждать, что для такого сынка я слишком молода. Может быть, я уже не так хороша, какой была. Заботы, недоедание, страхи и неподходящая одежда кого угодно состарят.

– С ним все хорошо. Сегодня я пришла с дочкой.

Торговка покосилась на Зонду.

– Дети у тебя все разные, – губы соседки сделались тонкими. – Одного от пса родила, другого от мага. Гулящая?

Я набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. Как же быстро у нее изменилось отношение ко мне. Тут же перешла с «вы» на «ты». Нам нельзя сейчас ни с кем ссориться, поэтому я не стала оправдываться.

– Я работящая, – ответила я, взяв у Зонды из рук корзину. Мы специально выбрали такую, чтобы дно было плоское, а борта невысокими. Будет вместо лотка. Выложив первую пару ботиночек и перчаток под цвет, мы намотали на ручку разные шарфы.

– Почем? – спросила соседка.

– Если только ботинки брать, то цена им золотой. Посмотрите, какая выделка кожи. А если захотите взять в довесок перчатки с таким же мехом, то попрошу на две серебрушки больше. Отдельно они по пять, а шарфы по три.

– Возьму перчатки и короткие сапожки за золотой. И еще шелковый шарф в придачу, – опытный продавец знает, как ломать цену.

– Берите, – кивнула я, радуясь первым деньгам. Сложила их в бархатный кошелек, который нашли там же, в кладовой.

Торговка тут же выложила покупки рядом с шапками в цвет.

– А кому ботиночки? – зычно крикнула она. – Всего за пару золотых!

Глянув на меня, с усмешкой добавила:

– Учись!

Я хорошая ученица. Вытащив на свой «прилавок» следующие ботинки, но из кожи потолще и с мехом погуще, тоже не упустила случая поорать:

– А кому ботиночки на меху? Носить не сносить! Всего за пару золотых!

Зонда держала корзину у груди и страшно смущалась, когда люди подходили и рассматривали товар. Более крепкие ботинки ушли быстрее, чем у соседки. Вскоре забрали «оптом» мужские сапоги, пусть прилично ношенные, но в хорошем состоянии, щегольскую охотничью шапку с пером и две пары перчаток. В кошельке весело звенели монеты. У торговки шапками тоже купили ботиночки, и она уже не дулась на нас.

Я только выложила из большой корзины мягкие туфли без каблука – на весну такие сгодятся, и уже хотела приступить к рекламе, как соседка толкнула меня плечом. Она показала глазами на пробирающегося через толпу рыжего парня. Высокий, он виден был издалека.