История становилась все более необычной, и Джемма, слушавшая ее, желала бы лучше признаться разговорчивому слуге в том, кто они действительно есть: вовсе не Альба, как он полагал, а... Кто они, собственно? Прошедшие через зеркало? Беглецы из неведомой ему Англии? Чужеземцы без пенни в кармане? Как объяснить ему свое появление здесь? И если рассказать всё, как есть, не сочтут ли их с Хэйвудом колдунами и ведьмами, как сделали в Англии и за меньшее? И пусть в Венецианской Республике, насколько девушка знала, инквизиция представляла скорее шпионскую сеть, нежели орган церковного правосудия, испытывать все её ужасы на себе совсем не хотелось.

– А вот и «Дом с ивами»! – провозгласил Бонфанте Антонио Демиано, лучась счастливой улыбкой, и Джемма увидела небольшой, в два этажа, дом с высокими окнами в готическом стиле, мансардой и широкой пристройкой: то ли конюшней, то ли чем-то подобным, оштукатуренным желтым известняком. В пику дому ослепительно белого цвета, к которому, пусть и заросшая, вела скромная подъездная аллея, обсаженная персиковыми деревьями... Почему же «Дом с ивами»? Джемма не видела ив, хотя часть их пути пролегала вдоль узкой ленты реки, которую Бонфанте назвал Силой, и деревья склонялись там к самой земле.

– Сеньора, должно быть, гадает, где же те самые ивы, в честь которых и назван дом, – будто прочитал ее мысли слуга, – так вот они прямо за домом, – просветил ее он, зычным «тпру» останавливая повозку. – Дом стоит на реке, как вы можете видеть, и во внутреннем дворике всё устроено так, что плакучие ивы образуют беседку, равной которой нет нигде в целом Венето.

Бонфанте, было видно, обожал этот дом и родные места, а потому Джемма, несколько сомневаясь в подобной характеристике, легко простила ему небольшое преувеличение. В любом случае, они наконец перестали трястись по неровной дороге и прибыли к месту, где малыша Бенета могли покормить. Это сейчас занимало её больше всего...

– Фаустина, душа моя, – позвал Бонфанте, спрыгивая на землю, – хозяева прибыли. Будь добра поприветствовать их!

В тот же момент из дома появилась высокая женщина в темном платье и перемазанном мукою переднике. Даже нос её был присыпан мукой, и супруг, наблюдая, как она приближается, покачал головой, но сделал это без осуждения, а с любовью. Глаза его так и светились нежностью...

– Святая Мадонна, – воскликнула женщина еще издалека, – что же так мучает ангелочка, что он искричался, бедняжка?

– Боюсь, он голоден, – призналась Джемма, как-то разом расположившись к немолодой уже итальянке. – Я бы покормила его, но... – она замялась.

– … У госпожи скисло всё молоко после случившегося в дороге, – пришел Бонфанте ей на помощь. – И немудрено после такого: эти изверги разгромили повозку и убили возницу. – Его жена ахнула. – Сеньоры чудом остались в живых. Хвала небесам!

– Хвала небесам! – подхватила перепуганная услышанным Фаустина. И поманила Джемму за собой в дом: – Пойдемте, сеньора, я как раз прикупила козьего молока, накормим нашего ангелочка. А там и другими делами займемся! Подумать только, – качала она головой на ходу, – напасть на важных сеньоров, убить человека... Нет, в наших краях и не такое бывало, но так это года четыре назад, когда на дорогах бесчинствовала банда Лысого Тотто, но их изловили и вздернули другим для острастки. С тех пор было тихо... И вот такая беда.

Продолжая все в том же духе, она подогрела в кастрюльке теплого молока и, скрутив жгут из чистой тряпицы, обмакнула ее в молоко.

– Вот, покормите его. Это ведь мальчик?

– Да, его зовут Бенет.