Род прославила Франциска, младшая сестра Эрнста.

В конце XIX в. она исповедовала принципы, которые с трудом пробивали себе дорогу: материальную независимость женщин, свободу любви, общественную эмансипацию. Она смеялась над моралью бюргеров. Восторженные строки посвятили ей Герман Гессе, Теодор Хойс, Оскар Паницца. Необычайно красивая, она решительно порвала с кругом, к которому принадлежала по рождению, ради того, чтобы стать «королевой» Швабинга, мюнхенского квартала художников, писателей и политических эмигрантов[116]. Франциска была исполнена утонченно-радикальных идей, восхищалась одновременно Ницше, Лассалем, Львом Толстым, Ибсеном и Бебелем и создала в Швабинге коммуну. История Швабинга эпохи модерна была историей жизни Франциски Ревентлов.

Рядом с ней немудрено было потускнеть самому незаурядному человеку. Эрнст, однако, не остался «братом Франциски» и проявил себя как самостоятельная и незаурядная личность. У них были наилучшие отношения. Он всегда поддерживал сестру и сочувствовал ей не только в свои «веселые лейтенантские годы», но и много позже. Дружба и взаимопонимание были обоюдными. Франциска писала в дневнике: «Эрнст во всем чувствует то же, что и я»[117]. Бунтарство Франциски встречало у него понимание: он отвергал буржуазный образ жизни, но не как представитель богемы, а с позиций истинного аристократа.

С 1879 г. Эрнст приступил к занятиям в Королевской гимназии Хусума. Это было типичное учебное заведение того времени, которое воспитывало в учениках приверженность прусским ценностям, педантично-догматический дух, умение повиноваться. Важнейшую роль играли религиозные наставления, проповедовавшие идею единства «трона и алтаря». Подобные методы преподавания подчас достигали противоположной цели. Безверие и отторжение церкви высшим слоем Германии того времени были общеизвестны. Обучение прививало также ненависть к педантизму; а часто как следствие этого – к любой системе вообще, в том числе государственной.

В гимназии Ревентлов проникся антицерковными убеждениями настолько, что на выпускном экзамене по религии получил «неудовлетворительно». Из гимназии Ревентлов вынес также, несмотря на открытое неуважение к вильгельмовской системе, высокий патриотизм, чувство гордости за молодое великое государство, восхищение им и уверенность в его славном будущем. Ревентлов причислял себя к последнему поколению, которое может помнить время раздробленности или первые годы империи. Это поколение, которое «вступило в политическую и национальную жизнь в конце восьмидесятых и начале девяностых… стремилось вперед, стремилось ввысь сквозь 1871 год, было исполнено перехлестывающим через края чувством силы»[118].

Влияние сельской идиллии детских лет причудливо вылилось в неприятие технического прогресса. Непонимание значения техники, некоторый страх перед ней вели к недооценке ее роли в развитии человечества и, шире, к недооценке влияния экономики на политику, что позднее сказалось на понимании Ревентловым механизма возникновения мировой войны. Слабая способность управляться с механизмами мешала Ревентлову и в частной жизни, и во время службы на флоте.

В 1888 г., окончив гимназию, Ревентлов начал морскую карьеру в германском императорском военном флоте в качестве кадета. Попал на море он почти случайно. В гимназические годы Эрнст намеревался поступать в университет и о военной карьере не мечтал. Но из-за бедственного положения семьи этим планам не суждено было сбыться. Кроме того, Ревентлову, брату своей сестры, хотелось резко изменить образ жизни, отвлечься от гнетущей семейной атмосферы, усугубленной денежным крахом.