— Да… — он явно приходил в себя, — не будет. Сегодня у меня день рождения. И я не придумал ничего лучше, чем позвать на него проститутку, — он помолчал, — вернее, никого лучше, наверное.

Я бы соврала, если бы сказала, что он меня не ошарашил.

— День рождения… — повторила я. — Тебе следовало сказать. Написать.

— Ну, это ведь ничего не меняет. Я оплачу это как полную ночь, — торопливо добавил он и замешкался. — Или на это другие расценки?

Я сжала руки на его плечах, пытаясь справиться с бешенством.

— Я бы принесла подарок, Талиан.

Кажется, я в первый раз назвала его по имени. Тут же вспомнилось, как я смеялась над Лиарой. Запоминать имена проституток… А если запоминаешь имя клиента — это не то же самое?

Он медленно расслаблялся в моих руках.

— Не нужно подарка. Просто побудешь со мной. Этого хватит.

Я кивнула.

— Говори, что делать, — я усмехнулась. — Я не праздную дни рождения, так что в этом я полный профан.

— Я тоже, — сказал он и, потянув меня за руку, усадил на какой-то диван, которого я раньше здесь не замечала, — довольно глупо праздновать в одиночестве. А ты? У тебя тоже никого нет?

Он, видимо, сел рядом, потому что диван прогнулся.

— У меня есть трое подруг, — я помешкала, подбирая слова. — Не могу сказать, что они очень хорошие люди. Просто они - мои подруги, и они всегда рядом. Но праздники, — добавила я, — это, наверное, не моё. Для меня свободный день — лишь повод завалиться на кровать и уснуть.

— Никогда бы не подумал, — я почувствовала тепло на руке и поняла, что он прислонился ко мне. Он чуть дрожал, но вот так — ткань через ткань — прикосновения, видимо, давались ему легче. А для меня это тепло было лучше, чем грелка больному лихорадкой.

Какое-то время мы посидели в тишине, и он был мягким и доверчивым, согревая мне этим душу, но затем вдруг снова заледенел. Как оказалось — от воспоминаний.

— А все мои погибли. В войну. Мне тогда было девятнадцать. Нашу общину сожгли. Целиком…

Он словно бы споткнулся и резко замолчал, поняв, что проговорился. Медленно отстранился.

— Забудь об этом, — произнёс совсем холодно, как раньше.

Чёрт.

— Я догадывалась, — сказала я, но слов было мало, и я снова потянула его на себя, укладывая спиной себе на грудь, — ты был с мятежниками. Поэтому ты ненавидишь ведьм.

— Да.

Тишина. За эти несколько секунд он стал от меня так же далёк, как и в самом начале. Я попыталась осознать то, о чём думала и раньше. Только до этого разговора я точно не знала, кто передо мной — ведьмак или тёмный. Хотя в глубине души понимала, что как раз ведьмаком он быть не может. Не похож. Наверное, месяц назад эта новость стала бы для меня ударом. А теперь, когда заноза в чёрном балахоне сновала вокруг меня целыми днями… Не знаю, они стали как-то… Человечнее. Да, Зерден выводил меня из себя, но врагом он не был, детей в жертву демонам не приносил. А Талиан и вовсе не казался опасным. Как может быть опасен тот, с кем ты не боишься остаться с завязанными глазами?

— Шрамы… — сказала я, и он понял мой вопрос. Я чувствовала, как он прижимает руки к груди.

— Почти, — прошептал он.

Я наклонилась и поцеловала его в макушку, пытаясь хотя бы чуточку успокоить. Он молчал очень долго. Я уже думала, он не заговорит, когда ледяной капелью в мёртвой тишине прозвучал его голос — отстранённый, будто он говорил не о себе.

— Большинство было убито в первые дни. Выжило трое. Нас выходили чуть-чуть и отвели на суд, — он снова замолчал и продолжил через некоторое время. — Чтобы так судили вас, ведьма. У нас не было ни защитников, ни присяжных. А приговор был прост — нас отдали отряду, который разрушил наш дом, — снова пауза. Долгая. Он будто выдавливал из себя слова по капле. — Семь дней. Я бы ставил зарубки, если бы мог. Эти ведьмы с нами делали всё. Всё…