Киллиан и глазом моргнуть не успел, как карета уже умчалась от него, оставив в растерянности наедине с пугающей неизвестностью. Создавалось ощущение, будто бы даже извозчик не хотел здесь задерживаться. Прикинув, что первым делом ему нужно отыскать местную церковь, он пошёл в город…

Маунтин-Вилль встретил О’Коннела совсем не приветливо. Все мимо проходящие люди злобно и опасливо поглядывали на нового приезжего, и ему казалось, что он окружён молчаливыми и недружелюбными призраками.

В основном, мрачный городишко с ветхими, двухэтажными домами и едва ли мощёной мостовой совсем не обнадеживал. Посреди главной улицы встречались куски былой цивилизации под ногами, чередующиеся с выбоинами и рытвинами. Улица была будто составлена из старых и новых пазлов мозаики, потому что в похожем удручающем состоянии находились и фасады фахверков. Солнце сюда вообще не попадало, и в пасмурный день все дома казались окутанными чёрным облаками и туманом. Вдалеке противно каркали вороны, завершая жуткий портрет места, куда прибыл Киллиан. Он ещё раз убедился, что, скорее, хапуги из мэрии просто прикарманили деньги себе вместо того, чтобы пустить его на благоустройство города.

На фоне этой дыры Портвейл выглядел самым процветающим и солнечным на берегу океана городом в мире, а Салем так и вовсе – центром прогресса.

Киллиан морщился, когда пытался идти по дороге – её таковой назвать было очень сложно – и пробирался, утопая в грязи. Чёртова глухомань! Так ещё, к его «радости», начал накрапывать дождь. Мимо изредка проезжали перепачканные кареты, и О’Коннел шарахался от диких лошадей, прижимая к себе жалкую сумку.

Впереди показалась главная доминанта, как свет в конце туннеля, белая деревянная церковь.

– Потрясающе! Я добрался живым, – саркастично подбодрил себя Киллиан, представляя, как уже совсем скоро расположится в постоялом дворе, нормально поест и сходит в уборную.

Неожиданно, откуда ни возьмись, рядом с ним на всей скорости пронеслась карета с тройкой лошадей, окатив его с головы до ног грязью.

– А нет, мне показалось! Что ж, неплохое начало. Давно мечтал о приключениях, мне не хватает только… Романтики, етить её в корень, – О’Коннел прерывисто вдохнул, застонав от злости и бессилия, а затем сдул со лба слипшуюся прядь волос и сардонически рассмеялся. – Какое везение! А я-то думал, что уже не увижу родного города. А он вот – перед моими глазами, – он плюнул в землю и разозлёно зыркнул в сторону мальчишек беспризорников, смеющихся над ним. Он стёр с лица грязь и побрёл в церковь.

Когда Киллиан дошёл до неё, то на улице уже разразилась гроза: дождь, словно издеваясь, лил как из ведра, и стрелы молний рассекали чёрное небо. Вот тебе и майский дождичек, проклятие! Промокший до ниточки, он поднялся по выцветшим ступенькам и распахнул высокие белые двери.

Картина ужаснула настолько, что местный пастор чуть не умер со страху: дверь резко распахнулась, и в проходе появился огромный чёрный силуэт, озарённый ярким светом молнии под звуки раскатного грома. Грязь комьями спадала с него, а дождевая вода ручьями стекала с намокшей одежды.

– Здравствуйте! – прогрохотал Киллиан и поднял взгляд на перепуганного священника и нескольких прихожан, принявшихся усиленно креститься.

– Изыди, демон, изыди! – завопил священник и замахал перед собой большим серебряным крестом.

– Преподобный отец! Не демон я! Не де-мон! Я – Киллиан О’Коннел, приехал к вам по поручению из семинарии, – прокашлялся он и поспешил успокоить буйную фантазию старику, сделав шаг вперёд и вскинув руки, дрожа от холода.

– Ох, прости, сын мой, Киллиан, не узнал сразу, – нервно улыбаясь, ответил пожилой мужчина в тугой чёрной рясе с белым воротничком. Он по-отцовски положил руку на плечо какой-то женщины и сказал: – Дочь моя, ступай, приходи ко мне чуть позже. Мне нужно принять очень важного гостя. И будь осторожна: на улице буря, – священник отпустил прихожанку и подошёл к Киллиану.