В этот момент раздался пунктуальный стук в дверь. Клаус, исполнительно подслушивавший у замочной скважины, взял на себя смелость решить, что всё важное уже сказано (ведь он уже знал эти беседы наизусть), и вошёл доложить, что вот-вот, согласно утверждённого расписания, начнётся заседание цензурного комитета. Министр бодро встал, поправил высокий воротничок и величественно позволил мне опереться о его руку.

– Ничего-ничего, – говорил он, постукивая тростью о паркет, – вы немедленно включитесь в работу, и ваша печаль утихнет. Ничто так не придаёт жизни смысл, как введение в курс государственных дел. Уж вы мне, сударь, поверьте. Я, как-никак, не один десяток лет провёл в этих стенах!

Миновав несколько пустынных коридоров и лестниц, которые поразили меня грязью и облупившимися стенами, мы проследовали в мрачную комнату без окон, где помещалось лишь несколько маленьких столов с тусклыми свечками в дешёвых канделябрах. «Как странно, – подумал я, – в том состоянии, в каком я сейчас пребываю, у меня ещё сохраняется способность чувствовать себя то лучше, то хуже». Словно прочитав это на моём лице, министр сказал:

– Именно на великой человеческой особенности жить даже в самых страшных условиях и зиждится наша надежда на окончательную победу над гадкой ведьмой!

Все присутствующие, которых, кроме нас троих, было четверо, хором повторили:

– Да будет так и да свершится справедливость!

Ах, вот оно что! Это была всего лишь ритуальная формула, которой должно было начаться заседание. Канцлер счастливо улыбнулся, приметив меня, и я подумал, что, пожалуй, не буду поспешно переживать. Наверное, вся эта мрачность только хорошо подобранная декорация для заседаний цензурного комитета. Быть может, это даже свидетельствует о тонком художественном вкусе местных чиновников.

Мы с Клаусом встали за спиной министра, остальные сели и раскрыли книгу, которая лежала у каждого на столе.

– Ну что ж, – заговорил первым наш министр, – в первых же строках я читаю здравые слова: «Всё есть энергия и нет ничего, кроме энергии».

Все с достоинством кивнули. Клаус тоже наклонил голову с солидным видом, и я на всякий случай последовал его примеру.

Пролистав несколько страниц, министр закрыл книгу и передал её мне.

– Ознакомьтесь, дорогой друг. Пусть это станет вашим первым испытанием.

На титульном листе стояло: «Учебник арифметики». Не зная, что и думать, я тщательно изучил имя автора, название издательства и год выпуска. Здесь меня ждал сюрприз. Если верить написанному, книга увидела свет через тридцать три года после моего попадания в башню! Я посчитал в уме ещё раз. Действительно, тридцать три! Как такое может быть?

Я наклонился и прошептал министру в ухо:

– Здесь, наверное, время течёт не так, как в том мире, откуда мы все пришли?

Министр важно развернулся ко мне всем корпусом и посмотрел прямо в глаза.

– Я рад, что не ошибся в вас, молодой человек! – сказал он громко. Все подняли на меня глаза. – И какую же разницу вы насчитали?

– Тридцать три года, – пролепетал я.

– Браво! – воскликнул канцлер, порывисто вставая, так что пламя свечи на его столе едва не погибло. По стенам заметались чёрные тени.

– Ну что ж, – произнёс один из незнакомых мне людей, – книга оправдывает себя. Стоило вам взять её в руки, и вы научились считать!

Я пришёл в ещё большее смущение. Что это – издёвка или признание действительных заслуг?

– Полагаю, цензурный комитет согласится со мной в том, что вердиктом только что завершившегося рассмотрения станет единогласное одобрение сей печатной продукции!

Все громко подтвердили слова министра, а Клаус получил распоряжение подготовить бумаги по хорошо знакомой ему форме, кодовое обозначение которой я не запомнил.