Министр ласково взял меня под руку и повёл в свой кабинет, негромко наставляя Клауса относительно бумаг, которые он должен приготовить по данному случаю. Открыв перед нами дверь, Клаус ловким движением снял с моей головы тряпочку, и мои волосы затрепетали от порождённого им ветра. Министр пригласил меня в заднюю комнатку, где я получил возможность опуститься в мягкое кресло и испытать некое физическое облегчение.

– Не буду вас томить, – произнёс министр, собирая пальцы в замок на колене, – и всё самым тщательным образом объясню наиболее простым языком, не упустив ничего важного. Да-да, обойдёмся без предисловий! – и он взмахнул рукой, как будто за ним стояли офицеры с обнажёнными шпагами, готовые пойти на приступ крепости, но сразу же вспомнил про замок на колене и успокоился.

Здесь было уютно и тепло, в чисто прибранном с утра камине лежали свежие дрова, колониальные сувениры на полках стояли самым выгодным для себя образом. Стены покрывал недавно появившийся в нашей стране тёмный палисандр. Вспомнив одну из своих прежних профессий, я про себя высоко оценил мастерство тех, кто занимался отделкой. Впрочем, не пора ли нам перейти к объяснениям?

Министр посетовал на то, что в столь ранний час может предложить мне лишь стакан воды, но со всей присущей ему учтивой лёгкостью посоветовал продержаться три часа, по истечении которых я смогу насладиться обеденным перерывом. После этого он с минуту молчал, поглаживая замком колено, и я не знаю, какая часть кодекса вежливости подсказала ему такое поведение на этот раз.

– Итак, я готов побиться об заклад, что вы не миновали той, кого в некоторых краях именуют запросто ведьмой, – сказал наконец министр.

Я утвердительно кивнул, чувствуя, как мой желудок словно ошпарили кипятком.

– Мы все, мы все, дорогой друг, – и он обвёл вокруг освобождённой ненадолго рукою, – прибыли сюда той же стёжкой, что и вы.

Он грустно помолчал.

– В поисках лучшей доли скитались мы по городам и весям, пока не обретали свою любовь в известном вам пункте, власти которого, презрев закон, хватали нас и отправляли в башню. А оттуда мерзким колдовством переносились мы сюда… Да, сюда – в царство сожалений и тоски по тем, кого нам пришлось покинуть не по своей воле… Да, отнюдь не по своей…

У меня бешено колотилось сердце. Я наклонился вперёд, насколько позволяла глубина кресла, и взволнованно спросил:

– Вы тоже не предали свою любовь?

– Да-да, – рассеянно ответил министр. – Никто из нас не предал.

– Значит, ведьма солгала, когда говорила, что я единственный, кто не принял её предложения!

– Конечно, мой дорогой, конечно, вне всякого сомнения, – говорил министр своему замку. – Вы же не из тех, кто верит ведьмам? – и он бросил на меня осторожный взгляд из-под бровей, которого я не заметил.

– Так значит, я не первый, кто отказался! Не я один! А я ещё думал: ну как же можно отречься от своей любви! – не успокаивался я. – Но тогда почему она меня – и вас всех! – отправила в это место? Почему? Я думал, что победил, а вышло… как-то не так…

Министр задумчиво склонил голову набок и пожевал губами.

– Нам остаётся лишь предположить, что пророчество – обман. А истинные мотивы добрых горожан, втолкнувших нас в башню, увы, неизвестны. Возможно, они искренне верят, что таким образом сумеют освободиться от ведьмы – этой нечестивицы, позорящей город своим присутствием. Этого исчадия, которому не место в городе, где исповедуется истинная религия! Кстати, неплохое платье! Портные нашего города держат марку!

Он потрогал рукав моего сюртука, и я вспомнил, что надел его всего лишь около часа назад. Я видел лицо Мари, слышал её голос ну вот почти только что.