Этот мальчик напомнил Ванессе одного человека, который также, как и он всегда молчал. Не из-за того, что ему лень, или он решил так всех игнорировать своим безмолвием. Просто он был немым. Она познакомилась с ним около двух лет тому назад. Когда мысль о замужестве дочери для Джона не являлась уже чем-то нереальным. Свахой оказалась двоюродная сестра матери Ванессы, леди Дэрби. Подобного типа родственницы всегда находятся. Они будто днём и ночью ищут партии для брачного союза, ликуя при удачном исходе. И когда эта дама, ухоженная, воспитанная, роскошная во всех отношениях, попросила вежливо Милинду о так называемом единственном свидании её дочери и графа Лестера, она просто не смогла ей отказать. Но зато мать не меньше трёх дней уговаривала Ванессу повиаться с графом, пересказывая все его достоинства в точности со слов родственницы, но умалчивая об одной маленькой детали. Ванесса согласилась на встречу, и, как водится, при этой встрече присутствовала Джинни. Увидев графа, Ванесса с досадой призналась себе, он, несомненно, отличался красотой. Но она посчитала верхом невоспитанности его поведение. Он повернулся к ней спиной, что-то спешно царапая пером на бумаге. О той опущенной маленькой детали она додумалась, когда Генри Лестер показал ей строки, написанные ровным почерком:

«Ванесса, я бесконечно рад нашему знакомству!»

Растерянность свою она отчасти смогла скрыть, но до последней минуты ждала услышать хоть одно слово от прекрасного Генри, который не прекращал писать ей чудесные слова. Он улыбался, но молчал. Без умолку говорила лишь она. Про свой замысел для очередного жениха Ванесса, естественно, забыла. Она прониклась к Генри скорее чувством сострадания, нежели антипатией, которую она испытывала к каждому, кто приходил до него. Он не был похож на других. И ковыряться в носу в поисках козявки перед этим красивым и совсем не напыщенным молодым человеком ей показалось чудовищной идеей. Смешно и странно, но она нашла с ним общий язык. Она без всякой сложности объяснила ему своё положение, нежелание выходить замуж и неготовность к супружеской жизни. Он отнёсся к этому с уважением, и тем заслужил к себе ещё большее почтение. И на протянутом им листке горящая от ожидания леди Дэрби прочитала:

«Она – подлинное сокровище, но она не для меня».

Граф Лестер стоял в списке женихов Ванессы в отдельном ряду. Он стал ей хорошим другом.

И вот, когда думать ей надоело, глядеть на тёмное окно да слушать бесконечный шум дождя стало невыносимо, и счёт баранов, дошедший до трёх тысяч, уже не помогал, ей оставалось лишь мучительное ожидание рассвета. Удивительно, он наступил.

В следующие три дня она помогала Молли по мелочи, но тем самым она занимала своё свободное время. В столовую за эти дни Ванесса не ступила и шагу, говоря, что ей интересней в обществе Молли в кухне. Старушка только радовалась этой её невинной лжи, и, сама того не замечая, проникалась доверием к Ванессе, слово за словом ведая ей некоторые интересные сведения о семье Стенфрилд, о которых Ванесса не знала. О гибели родителей графа она слышала, а вот о смерти примерно в то же самое время его дяди, к тому же при непонятных обстоятельствах, которые Ванесса не стала уточнять – нет. Один раз Молли проговорилась на счёт тёмных сил, пришедших вслед за злобной ведьмой в замок. По вине, которой, считает старушка, произошли все остальные беды в семье. По части магии и колдовства Ванесса была полным неучем, достаточно того, что она считала это самой настоящей ерундой. По страшным, душещипательным историям, которые они детьми рассказывали у костра, она считала ведьмой злую тётеньку, вредности которой мог позавидовать сам граф Стенфрилд. И самый важный момент: она – чисто сказочный персонаж.