– Вы не эгоистка, а любящая мать. Любая мать, оказавшись на вашем месте, чувствовала себя так же.

– А как забыть? Как бы поступила другая мать?

– Моя бабушка всегда говорила, если хочешь о чём-то забыть и выкинуть из памяти, напиши об этом и сожги, или просто поделись с кем-нибудь, с тем, кто просто выслушает тебя, и тебе сразу станет легче. Может вам следует так и поступить?

– Быть может.

Вынув из кармана скомканный платок, Молли громко высморкалась.

– Извините.

В молчании прошло какое-то время. Ванесса ждала от пожилой женщины каких-нибудь слов, которые бы нарушили наступившую тишину. Но Молли была сейчас не с нею рядом, а где-то далеко. Она молча смотрела в одну точку на столе. Ее мысли унеслись на много лет тому назад, когда маленький Эммет пришёл к ней с букетом полевых цветов, затем, когда она видела его на горизонте: красавец-юноша, рассекающий воздух на коне, смеющийся, весёлый, и помнит его смиренным, удручённым, угасшим. И как выкинуть этот отрезок из жизни? Никак.

– Я буду помнить эту ночь всю оставшуюся жизнь. И ничего не заставит меня забыть ее. Это просто невозможно, – сказала она как будто сама себе.– Можно забыть обман, предательство, обиду, всё, что угодно…но не его образ, и не его муки.

Она опять высморкалась.

– Извините.

– Молли, Эммет болел чем-то?

– Болезнь…болезнь ли это? Как убить душу человека?

Ванесса удивлённо нахмурила брови.

– Душу?

– Медленно и мучительно.

Ей с трудом представлялось, что означают, эти слова Молли. «Убить душу», – сойти с ума, исчезнуть с лица земли, или просто измениться, стать другим? Смысл этих слов сложен для неё. А попросить разъяснить она не попыталась. Вдруг своими вопросами, она ухудшит состояние Молли. Этого она сейчас меньше всего хотела. Лучше всего подумать об этом попозже. Ванесса могла гордиться собой, у неё появилась новая тема для обдумывания. Она разузнает, обязательно. Но не сейчас.

– Я в последнее время много болтаю, – сказала Молли и начала засыпать очищенную горку риса обратно в кадку. – Спасибо, мисс, вы очень помогли мне. Обычно я чищу рис очень долго, так как Орфан вертится вокруг, пытаясь утащить горстку. Так что оборону держать сегодня мне не пришлось. До сих пор не могу понять, куда и для чего он уносит мой рис. Я справилась в два раза быстрей. И за добрый совет тоже спасибо. Вы умная и очень добрая.

Глаза её продолжали оставаться покрасневшими. Ванесса улыбнулась, встала, поправила платье.

– Да не такая я уж и умная, порой делаю такие нелепости, что сама поражаюсь своей глупости. Я с удовольствием вам ещё помогу, только скажите.

– Нет, нет, обед скоро будет готов, здесь двоим делать нечего. Пойдите, отдохните. Кстати, на верхних этажах вывешены картины графини Стенфрилд. Она замечательно рисует. Вам понравиться.

Молли вновь помрачнела.

– Конечно, я посмотрю, – обязалась Ванесса и с разрешения старушки удалилась из кухни.

Более за этот день она не появлялась на первом этаже, впрочем, как и на других. После того как рассталась с Молли, она поднялась к себе в комнату. Легла на постель с размышлениями обо всём. И даже не заметила, как заснула, да так, что не услышала стук в дверь, в результате чего пропустила обед. Хотя есть ей и так не хотелось. Зато когда она среди ночи проснулась вполне выспавшейся, у неё оказалось довольно свободного времени для всяких раздумий. Она думала о Молли, о её горе. Попыталась представить себе её сына. Щупленький, круглолицый юноша, или, может, высокий мускулистый верзила? Какая разница, она любила его, и он, несомненно, любил её. Он хотел жить, но умер и не оставил за собой ничего, только скорбь и слёзы. Слова Молли для нее оставались загадкой. Но зачем она, Ванесса, об этом думает? Какое ей дело, какая болезнь отняла у Эммета жизнь? Люди рождаются, живут, умирают…нет в том ничего странного. Только вот забывать об умерших нельзя, ибо они тоже жили, радовались, смеялись… Забыть их значит осквернить их могилы. И Орфан потерял родителей, так не ей же искать причину и этого? Причина одна – так решил бог.