Элеонора перестала смеяться.

– Это неважно. Для тебя я просто Элеонора. А теперь идем танцевать.

– Зачем?

– Как зачем? Если музыка играет, значит, надо танцевать. Разве не так?

Алексеев со вздохом поднялся и повел Элеонору танцевать. Певица томно пела о неразделенной любви.

Алексеев медленно вел Элеонору среди танцующих, высматривая между фикусами шефа.

– Ты кого-то ищешь? – спросила Элеонора, положив голову ему на грудь.

– Да, – сказал Алексеев, изо всех сил вытягивая шею, чтобы лучше видеть.

– Женщину? – спросила Элеонора.

– Нет, – твердо сказал Алексеев и почувствовал себя одинокой собакой. Шефа в зале не было.

– Неужели разминулись… – прошептал он.

– Что? – не поняла Элеонора. – Что ты говоришь?

– Я говорю, что зря я сюда пришел, – сказал Алексеев.

– Ах, даже так. Какое совпадение, я ведь тоже зря сюда пришла. Просто я давно ему обещала, – она кивнула в сторону выхода. – И сегодня пришлось.

– А кто он вам? – равнодушно спросил Алексеев.

– Никто. Почти никто. Просто пытается ухаживать.

Певица вышла на верхнюю ноту и сорвалась. Оркестр заключительно грохнул всеми инструментами и торжественно замолк.

Алексеев склонил голову, декольтированная Элеонора присела в реверансе. На лице Алексеева появилось сожаление.

Они вернулись к столику. Элеонора села. Алексеев остался стоять.

– Что ты стоишь? Садись, – сказала она.

– Прости, – сказал Алексеев. – Мне надо идти.

– Мы пойдем вместе, – сказала Элеонора. – Ты не против?

– Нет, – сказал Алексеев.

– Официант! – крикнула Элеонора.

Подошел официант. Средних лет, конопатый. С блокнотом в руке.

– Рассчитайте, – сказала Элеонора.

– Двадцать два рубля семьдесят две копейки, – сказал официант и положил счет перед Алексеевым.

– ??? – сказал Алексеев, опускаясь на стул.

– Что случилось? – спросила Элеонора.

– У меня только пять рублей, – прошептал Алексеев, стыдливо шаря по карманам.

Наступила пауза, как штиль перед бурей.

– Мы передумали, – с наигранной легкостью сказала Элеонора официанту. – Принесите нам кофе.

– Зачем же еще кофе?.. – укоризненно прошептал Алексеев. Элеонора ничего не ответила.

Официант ушел. Алексеев видел, как по пути он что-то сказал метрдотелю. Метрдотель скользнул по ним взглядом и встал около выхода.

– С пятью рублями в ресторан не ходят, – задумчиво сказала Элеонора.

– Но я совершенно случайно попал в ресторан, – оправдывался Алексеев, – я и не собирался сюда идти…

– А куда же ты собирался?

– В гостиницу, куда же еще…

– А зачем пальто в гардероб сдавал? В гостиницу мог бы и так пройти. А зачем галстук выпрашивал?

– Чтобы в ресторан попасть… – сказал Алексеев, и тут его осенило. – Послушай, а тот, что раньше был с тобой… у него деньги есть?

– Есть, – сказала Элеонора, оживая. – У него всё есть. Правильно. Надо у него взять.

– Да, – сказал Алексеев. – Это он все выпил и съел. – И Алексеев брезгливо отодвинул от себя тарелку с костями цыпленка табака.

– Подожди меня, – сказала Элеонора. – Я схожу к нему за деньгами.

– Жду, – неуверенно сказал Алексеев, провожая ее взглядом.

Он видел, как метрдотель в нерешительности переступил с ноги на ногу, пропуская декольтированную Элеонору, и стал внимательно наблюдать за Алексеевым.

– Это конец, – прошептал Алексеев. – Если она не вернется, это конец.

Он налил себе коньяку и выпил. Приятное тепло разлилось по телу. Будь что будет.

Она вернулась. Пока она грациозно лавировала между столами, на лице Алексеева последовательно сменилась вся гамма возможных человеческих переживаний.

Она подошла к столу, села.

– Его нет.

– О господи! – тихо воскликнул Алексеев. – У него мой паспорт!

– Откуда у него твой паспорт?!