* * *

Они встретились вечером, после работы, когда им выдавали в институте заработанные рубли в дополнение к стипендиям. Надя специально пришла во всём рабочем: некрасивая, в робе с пятнами извести и с косынкой на голове. Парни отступились, а у Васи сердце сжалось. Она получила деньги, расписалась и, не поднимая глаз, направилась к выходу. Он знал, что она приметила его среди других. Именно поэтому и глаза не поднимала, боясь встретиться.

Парни стояли в стороне и оживлённо разговаривали. Их голоса пропали для Василия. Он видел перед собой одиночество. Ещё два шага, и она выйдет из зала. А он, он останется здесь травить анекдоты и смеяться над глупостями?

– Ты распишись за меня. – Василий бросил это тому, кто стоял за ним, даже не запомнив, кому.

* * *

Они шли рядом мимо того пустыря, который так искусно разграблял Василий. Он и не вспомнил об этом, и хвастаться не стал, что и семена туда разбросал с напутствием, как Господь Бог: «Во благо всем живущим».

Надя теперь стеснялась своего вида, своей косынки, а особенно этой робы с пятнами белил.

Они никуда не спешили, а когда подошли к общежитию, где ночевала Надя, то часы на её руке показывали почти два ночи. У него тогда часов не было, как не было и потом, до конца его счастливых дней. Он всегда был счастливым, всегда без часов, и всегда знал своё время.

* * *

Они остановились во дворе перед общежитием. Цикады (или кто там поёт по ночам в Москве на пустырях?) заливались так, что хотелось упасть в эти высокие травы и слушать их до рассвета. Он опять боялся прикоснуться к ней. Она стояла к нему спиной.

– Обними меня.

– Я боюсь.

– Ты просто обними и помолчи.

А он и так промолчал полдороги до этого пустыря.

Она запрокинула голову на его левое плечо. Он вдыхал запах её волос, чувствовал перед губами её губы, её дыхание. И этот запах полыни. Голова кружилась, чтобы не потерять равновесие. Он боялся этого. Василий перевёл взгляд на звёзды, на эту чёрную бесконечность с рисунками звёзд… Персей, Капелла, Вега, Лебедь… нависший над всеми Дракон.