– А что бабушка сама о своих картах говорила?

– Только то, что в эти карты нельзя играть.

– Миша, а ты не догадываешься, почему ты здесь очутился? За какие такие заслуги?

– Есть у меня одна догадка, – Миша поскрёб затылок, – только не знаю, бред какой-то! Я в первый день, как приехал в деревню, колу разлил на столе, а когда стал убирать, смотрю, там, на столе карта лежит, её газировкой всю разъело, бумага только серая одна осталась, и та в руках разъезжается. Ну, я её и выкинул в мусорку. А потом, на следующий день, когда мы с дядей Юрой по лесу шли, мне вдруг интересно стало, а какая там карта была. Я ведь понял, что та карта пострадавшая была из бабушкиной колоды. Иду, думаю, что надо было её хоть разглядеть, да и вспомнил, что бабушка велела карты сжечь. Думаю, вернусь домой и сожгу их в печке. И вдруг, какое-то озарение, я вроде понял, какая это была карта, даже остановился. Ну вот, а потом всё потемнело вокруг меня, и я здесь очутился.

– Так какая это была карта?

– Валет пик.

– Юрий Петрович слышал, как ты сказал «Валет», перед тем, как провалился сюда.

– Но я не говорил вслух ничего! Я только подумал.

– Не знаю, но он слышал.

– Странно всё это.

– А ты видел под собой тень в форме масти пик?

– Нет, – помотал головой Миша. – Говорю же вам, я ничего не понял, сначала подумал, что тучу как-то быстро надуло, потемнело всё, огляделся, и у меня голову закружило.

– Миша, мне кажется, что выход отсюда должен быть на поляне. Откуда пришли, там и выходить надо.

– Страшно из деревни выходить, здесь защита бабушкина. Да и тени именно с той стороны приходят.

– Глупо сидеть здесь и ничего не предпринимать. Деревня разрушается, с нею и бабушкина защита. А ты по домам не ходил? Что там?

– Ходил, ничего интересного, никаких достопримечательностей, никого нет дома, – он усмехнулся. – Утварь старая, если хотите, смотрите сами. Пока музыка играет.

Мы зашли в дом, и я почувствовала запах сырости и тлена. Нежилой дом, в таких старых домах всегда так пахнет. Полы, стены и потолок были серыми от старости, окошечко маленькое, света от него почти никакого. В углу печка русская, но тоже вся облупившаяся, закопчённая, на плите чугунки чёрные, со следами паутины. Стол, стоящий возле окна, грубо сколочен из кривых досок, рядом с ним лавка широкая, на ней корзина гнилая, с прилипшими к ней сухими листьями. Над лавкой полка прибита, на ней парочка кружек алюминиевых, тоже закопчённых, книга в потрёпанной обложке, в стеклянной банке сухой букет из полевых цветов. В углу, возле печки, кровать железная, на ней матрас весь в пятнах и подушка с торчащими из неё перьями. Грустненькая картина.

Я сразу направилась к полке и достала книгу. На меня посыпалась пыль и песок. Сев на лавку я положила перед собой книгу. На обложке было название «Русские сказки».

– Бабушка мне её читала, – подал голос Миша. – Единственное, что мне знакомо в этом доме. Остальное совсем не похоже на бабушкин дом, хоть он и стоит на месте её дома. Мне кажется, что книгу бабушка положила, чтобы меня успокоить.

– А может там находится подсказка? – я начала листать книгу.

– Да я её уже раз на сто пролистал, тоже думал, может какое послание она мне оставила.

В двух местах были загнуты страницы – на сказке «Финист ясный сокол» и «Никита Кожемяка». Знакомые сказки, я такие тоже своей дочке читала, но вряд ли они нам с Мишей помогут. Я пробежала глазами все строчки, надеясь найти хоть какие-то почеркушки. Но всё напрасно. Отложив книгу, я прошлась по избе, стараясь внимательно следить за своими ощущениями, но тоже безрезультатно. И самое главное, не было сундука, где должны были лежать карты. Я открыла шкаф, и внимательно изучила каждую полку. Карт в доме не было.