Ошибки, впрочем, могут случиться у любого, и я думал, что, бесспорно, может случиться ситуация, способная выйти из-под моего контроля. Но для решения оной я бы звонил во все колокола и рельсы, вплоть до комитета, не будь я способен разрешить какие-то конфликты.

Почему тренера в том злополучном лагере выбрали политику невмешательства – тут, помимо их банальной тупизны (вы видели хоть раз умных спортсменов? если вы ответите утвердительно, я скорее вам поверю, что вы скажете, что живого лепрекона видели), отсутствия педагогического таланта, есть, думаю ещё кое-что. А именно то, что они сами – такая же безмозглая злобная гопота, как и подавляющее число их подопечных. Они сами росли так, они сами имеют такие же точно опыт и систему ценностей.

Свободное время, которого, как казалось прежде, мне не хватает, стало тянуться невыносимо долго, потому что теперь я не мог находиться на игровой площадке, на стадионе или ещё где-то, где могли быть ребята из моего отряда. Моим местом бдений стал отныне заброшенный бассейн недалеко от нашего корпуса. Это была ржавая металлическая коробка с пущенными поверху трибунами, а сама ванна была пустой и заросшей репейниками и лопухами. Я сжимал в руках две свои самые ценные вещи – кассетный плеер с давно севшими и измятыми постукиванием батарейками и футбольный мяч и просто смотрел в одну точку на росчерки теней от пробивающегося сюда солнца сквозь отсутствующие половицы трибун. Отряд веселился и наслаждался жизнью – они играли в футбол, старшаки подкатывали к девочкам из других отрядов. Меня не существовало. Я был сам не уверен – а существую ли я на самом деле?

Однажды в очереди в столовую прямо передо мной вбежал с подносом Поттер и отпихнул меня.

– Ты чё, опух?! – спросил я.

– Это моё место, понял? – Поттер обладал писклявым непереломанным голосом.

– Пошёл на хуй отсюда, Потник! Я здесь стою – напёр на него я.

– Ты кого, сука, ебанат, Потником назвал, а? – заверещал лопоухий очкарик.

– Тебя, сраный Гарри Потник!

Вокруг стала собираться толпа.

– Слышь, я, конечно, не провокатор, но это, по ходу, заява! – ощерился Кетчуп, беря Потника за правое плечо.

– Я не подстрекатель, но я бы за такое вмазал, отвечаю! – вставил Жёлтый Пояс, беря его за левое плечо.

– Я тебе стрелу забиваю, понял? – взвился Поттер – Сегодня после полдника тебе пиздец! Отвечаю, я тебя умотаю, гондон!

– Попытайся, Потник! Много хочешь, мало получишь!

–Кому-то, кажется, сегодня пиздец… – мечтательно протянул Кетчуп, проходя мимо меня и постукивая себе по ляжкам своей другоценной бутылкой с кетчупом.

Когда прошёл тихий час, а булочка на полдник с какао была съедена все вернулись в корпус и к стрелке, забитой мне Поттером было всё готово. В нашей палате были раздвинуты кровати, на которых весь отряд сидел, как на трибунах. В центре была освобождённая площадь для предстоящей драки.

Поттера все хлопали по плечу, давали напутствия в виде напоминания всяких приёмов борьбы, подбадривали и раздразнивали:

– Давай, вмажь этому говну, умотай его!

Когда я вошёл, Кетчуп завыл:

– О, смотри, говно пришло! Ну что, ща Поттер тебе вкачает пизды!

Естественно, меня никто не поддерживал. Удивительнее было бы, будь оно наоборот – на зоне или в казарме же никто не хочет быть зашкваренным какой-либо связью с гашёнкой, с опущенным. А в России вся жизнь с детского сада – сплошная подготовка к казарме или зоне.

Циря был кем-то вроде рефери.

– Ну что, Поттер, готов? – спросил он – Тогда бой!

Поттер налетел на меня и я получил удар под ребро, впрочем, несколько смазанный – успел увернуться. Поттер налетел вторично и попытался меня взять на удушающий – я вырвался. Я совсем потерял контроль за ногами, и Поттер сбил меня с ног довольно точной подсечкой. Я откатился влево от напрыгивающего сверху соперника и встал снова на ноги.