– Да, может быть, – ответила я, стараясь скрыть слёзы. – Но иногда кажется, что это никогда не произойдёт.

Наверное, Павел был послан мне небесами, потому что ни разу не упрекнул меня, не оскорбил. Он всегда был рядом, когда мне было трудно, и я знала, что могу рассчитывать на него. Да, я понимаю, что и не за что было. Но я знаю немало женщин, которых до сих пор обвиняют в неспособности произвести на свет ребёночка. Даже если проблема в мужчине.

Жизнь продолжалась. Ничего особенно не менялось. Дни сменяли недели, и я стала главным бухгалтером на заводе. Работа забирала много сил, но отвлекала от постоянных мыслей о детях. Павел начал ездить в командировки – на длительные. Каждый раз, когда он уезжал, я чувствовала, как в доме становилось пусто.

– Не скучай без меня, – говорил он, собираясь в очередную поездку. – Я скоро вернусь.

– Я постараюсь, – отвечала я с лёгкой улыбкой, хотя в душе меня переполняла тоска.

К нам на завод устроилась новенькая – Ирма. Помню, как мне понравилось её имя, да и внешне она была очень приятна: светлые волосы, озорные глаза, всегда готовая к общению. Очень скоро до меня дошёл слух о ветрености Ирмы, о её похождениях.

– Ты слышала? Ирма снова с кем-то флиртует, – шептала мне на ухо одна из коллег, когда мы обедали в столовой.

Я осуждала её за глаза, но никогда не показывала своего отношения. Мало ли, вдруг слухи – просто слухи. А если и правда, зачем портить отношения, если придётся работать дальше?

– Я не знаю, я бы на её месте так не поступала, – сказала я, стараясь говорить спокойно. – Но, возможно, у неё свои причины.

– Может быть, – согласилась коллега, – но это не слишком хорошо сказывается на репутации завода.

Ирма, казалось, не обращала на сплетни внимания. Она продолжала приходить на работу с улыбкой, легко общаясь с мужчинами. Иногда я ловила себя на мысли, что завидую ей. Она была свободна, могла позволить себе радоваться жизни, не думая о том, что кто-то осуждает её за выбор.

Время шло, и я старалась не зацикливаться на слухах. Но иногда, когда Павел уезжал в очередную командировку, я оставалась одна со своими мыслями. И тогда, глядя в окно на вечернее небо, я задумывалась о том, как важно не терять надежду, даже когда кажется, что всё потеряно.

Прошло два года. В один прекрасный день Ирма появилась на рабочем месте сама не своя. Бледная, как моль, задумчивая, она словно потерялась в своих мыслях. Я заметила, что что-то не так, но не лезла с расспросами. Однако вскоре она сама начала разговор.

– Знаешь, Катя, завидую я тебе, – начала она, её голос звучал тихо и грустно. – Живёшь как у Христа за пазухой. И все-то у тебя есть: муж золотой, работа стабильная, начальство тебя уважает. А я словно пустое место. Везде со мной, как с вещью, знаешь…

Я растерялась от её слов. В голове промелькнула мысль, что, возможно, она не понимает, как сложно бывает и у меня. Я попыталась ответить:

– Зачем ты так, Ирма? Разве много обо мне знаешь? И у меня бывают плохие дни. И я плачу. Просто знать об этом всем не нужно, вот и всё.

Отвернулась к окну, стараясь скрыть свои эмоции. За стеклом весеннее солнце ярко светило, но мне стало холодно от её признаний. Ирма продолжила, и в её голосе звучала искренность, которая трогала меня:

– А чего тебе плакать? Вот мне не везёт по всем фронтам. Роман, ну тот, с кем я в прошлый четверг заходила, женат оказался. А я, дура, не догадалась. Вот почему он вечно искал укромные места для встреч, с родными знакомить не торопится. Говорил, рано ещё. А я наивная…

Я молчала, не зная, что сказать. Читать ей нотации не входило в мои правила. Да, я её осуждала, но не спешила говорить это прямо в глаза. Обычно я рассказывала последние сплетни мужу, зная, что далеко это не уйдёт. Я планировала обсудить Ирму с Пашей после работы. У меня не было подруг, а сестры были далеко. Я писала им письма, конечно, но про интрижки какой-то загадочной Ирмы им было бы неинтересно читать. Я думала об этом, когда Ирма, словно прочитав мои мысли, заговорила снова: