Мила взглянула на него через плечо. Румянец покрыл ее лицо.

Он прислонился к дверному косяку, скрестив лодыжки, и позволил своему взгляду, всего на мгновение, скользнуть по ней.

Я нахмурилась, смотря на них.

«Надеюсь, ты поела.» Он снова притворился, что Милы не существует, и что она не скрывает свой румянец, отворачиваясь от него. «У нас осталось несколько часов.»

«Отлично», – пробормотала я себе под нос. Предупредительный взгляд Милы не остался незамеченным. Я закатила глаза в ответ. Но, я убедилась, что слегка приобняла ее, когда уходила. Это было настолько близко к объятию, насколько я могла дать. Урок прошел так же, как и первый. Ужасно.

Но я, все же, узнала кое-что новое. Рукопись ощущалась, как и прежде. Чернила, смерть, тайны и вечности. В ожерелье я не чувствовала ничего. Абсолютно ничего. Это был драгоценный камень, который эхом отдавался в моей руке и в моих костях меланхоличной песней пустоты.

Было уже далеко за полночь, когда Каспар закончил свой урок.

Он сам проводил меня обратно в залы смертных.

Мы поднимались по последней лестнице, когда я набралась смелости спросить его.

«Почему Мила заперта в комнате весь день?»

Каспар посмотрел на меня краем глаза. В его ответе проскользнуло безразличие. «Таков был приказ.» «Ей скучно.» Это было все, что я могла сказать в ответ. Когда дело доходило до борьбы за чужие интересы, я колебалась из-за полного отсутствия опыта. «Мне все равно», – ответил он.

«Конечно, не все равно», – настаивала я. «Но мы не заперты в камере или подземелье. Ты был тем, кто вытащил меня из маленькой темницы на судне, и ты никогда не помещал Милу в эту темницу с самого начала. Так почему же мы заперты сейчас?»

Он снова бросил на меня мимолетный взгляд, окаймленный нахмуренными бровями. Но я видела, что его можно было переубедить по тому, как его губы сжались в тонкую линию.

«Это не мое решение», – твердо сказал он.

Ну, это закрыло эту тему. Последнее, чего я хотела, это чтобы Каспар побежал к своему хозяину и рассказал ему все о моих требованиях.

Как будто у меня было недостаточно угроз моей жизни, о которых стоило бы беспокоиться. Каспар не сказал ни слова по пути в мою общую комнату с Милой. Хотя, когда он открыл дверь, чтобы впустить меня, он задержался в дверном проеме на несколько секунд дольше, чем нужно. Как только он понял, что Мила спала, он ушел, даже не оглянувшись.

Я поджала губы. Я не была уверена, что мне это нравится.

Что-то определенно зарождалось там, и это ощущалось как еще одна проблема.

У меня и без этого было полно проблем и проклятий.

Я залезла в кровать, полностью одетая, и пожелала, чтобы глубокий сон, без сновидений, поглотил меня.

Я отключилась за считанные секунды.

Не легко было привыкнуть к тому, что в дверь вбегают служанки с тележками, нагруженными завтраком и свежими ночными горшками.

Дома, я просыпалась рано и успевала только съесть немного недоваренной каши и выпить слабо ароматизированный чай, прежде чем мне приходилось заниматься своими делами.

Здесь, все делали за меня.

Этим утром, горничные позаботились о том, чтобы я помылась первой.

Мила сидела, надувшись на своей кровати, пока служанка втирала мыльную ароматную жидкость в мои волосы. Это было сенсационно. Не буду лгать, может быть, быть пленницей Бога не так уж и ужасно. По крайней мере, пока.

После того, как я вытерлась и оделась, Мила заняла мое место в мыльной ванне с водой. Ни одна служанка не мыла ей волосы. Вместо этого, служанка провела меня к моей кровати, на которой лежала стопка коробок.

«Еще платья?» Мое изможденное лицо обратилось к старшей служанке, которая стояла у двери, наблюдая за служанками.