А потом, спустя тридцать лет, Миша Ромм встретит в коридорах киногородка Мосфильм высокого богатыря с мощным взглядом и, протягивая руку, скажет, – «Земляки, значит, будем. Я ведь тоже в некотором роде иркутянин» и так вместе они, коллегами, прошагают два фильма «Ленин в октябре» и «Ленин в 1918 году», а между ними будет ещё и «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна – хорошего друга Михаила Ромма. Богатыря будут звать Николай Охлопков и он ещё пока в свои двадцать лет рядовой актёр театра Всеволода Мейерхольда.

Ещё через 20 лет, уже маститы мастер кинорежиссуры, сам того не осознавая Михаил Ромм даст наставление ещё одному земляку. Ещё молодой, мрачный, хмурый, задумчивый Лёня Гайдай, выросший из иркутских драматических театров, ходил по «ВГИКу», вынашивая «гений» своей дебютной картины. На премьерном просмотре присутствовал Михаил Ильич.

В кинозале было сильно накурено. Из комиссии, человек десять, говорили каждый о своём – о дебютах своих учеников, партийном собрании и задачах пятилетки, закупки реквизита для киностудии, холодных кабинетах для студентах.

Глаза Гайдая разъедало от табачного дыма и казалось что он с секунды на минуту расплачется. От страха, конечно же, провалиться.

– Студент Леонид Гайдай, третий курс, картина «Долгий путь», – объявили в зале и Леонид встал со своего места.

Ромм кивнул, мимоходом оглядывая студента с ног до головы. Студентом был худощавый тридцатидвухлетний юноша прилежно, если не сказать сосредоточенно, упакованный в великоватый костюм-двойку.

– Из Сибири? – смекнув по названию работы, спросил Ромм.

– Нет, просто «Долгий путь». Это по рассказам Владимира Короленко, – начал объясняться студент Леонид. – Станционный смотритель Кругликов встречает в Сибири каторжную ссыльную Раю…

Ромм заулыбался.

– Да нет, Леонид Иоффович из Сибири будете?

– Ах да, из Иркутска я.

– Интересный расклад. Земляк значит. Два иркутянина в одной комнате это уже серьёзная вещь, товарищи. Я же тоже из Иркутска родом.

Картина закончилась. Свет зажёгся. Ромм одобряюще смеялся, ещё припоминая сюжет работы.

– Вам бы, батенька, комедии снимать!

Так Леонид Гайдай попал в творческую мастерскую Михаила Ромма и через год на свет появился первый комедийный птенец Гайдая – «Жених с того света».

В киностудии и перед партийным руководством Ромм так всегда и будет Михаил Ильич. В глазах семьи, коллег и друзей он будет просто и ласково – Миша. В записках многих интервью он так и останется – иркутянин Михаил Ромм.

За окном мельтешит тайга. Слегка дымчатая, стремительная. Краски лета смешиваются в одну большую яркую палитру. Бежит. Скорый поезд «Усть-Илимск – Иркутск». Тихо да ритмично грохочут колёса, купе задумчиво качаются в такт, пассажиры, рассевшись, отдыхают дорогой.

– Вам шах, коллега, – в одном из купе инженеры держат путь из Тайшета в Иркутск. Завтра будет съезд, отчёты и планы на пятилетку, а сегодня тихий тёплый денёк за партией в шахматы.

– Вася, не трогай мяч, приедем к бабушке – там и надуешь, – рядом в купе семья с тремя детьми стремится поскорее оказаться из Лесогорского посёлка в городе – покупаться в Иркуте, поесть мороженое на острове Юность, покататься на корабле по Байкалу.

– А где тв… ше…ть лет на Больш.... к…ном

… гд… мен… се..о…ня н… на…

Маленький серый переносной магнитофон с лиричным именем «Весна» как бы не горел сильным желанием петь, крутил плёнку с трудом, выдавая из себя вместо слов одно жужжание.

– Ну вот, приехали. А мы в Саяны как пойдём с таким? Ни музыки, ни песни, – негодующе вздыхал хозяин прибора.