Прожил он не долгую, но яркую жизнь. Продолжателем его дела стала старшая дочь Наталья. Впитав с младенчества и музыку, и поистине театральную судьбу своих родителей она перенесла это соединение на сцену. Ещё больше она взяла от отца самое ценное – характер. Он видел свою жизнь в искусстве, музыке – Наталья с 15 лет вместе с гранитом науки начинает грызть гранит строительства первого московского детско-юношеского театра, уже входя в историю как режиссёр-новатор. Отец посещал все репетиции спектаклей, где была задействована его музыка – дочь искала здание под свой театр, сама ежедневно следила за ремонтом и подбирала краску для стен, сидела репетиции до самой темноты. Этап жизни Ильи Александровича прошёл в вынужденном отдалении от дома – в таком же отдалении Наталья Ильинична провела несколько лет, руководя театральным кружком «ГУЛАГа» (ей выпала доля поседеть в застенках заключения за то, что была женой «врага народа»). И оба сильно, отец и дочь, несли своё искусство в массы. Верно говорят: «яблоко от яблони недалеко падает».

Раз. И вспышка. Люди, застыв в удивлении, смотрят в белую стену как в окно. За спиной офицера кто-то охнул, закрыв рот ладонью. Снова вспышка и картинки на стене медленно сменяют друг друга, двигаясь, нарушая все законы геометрии – сумбурно, хаотично. Фотографии сменяют друг друга, и в маленьком экране у стены происходит магия. Что-то страшное и одновременно увлекательное. На белой стене неизвестный город V живёт свою жизнь: элегантные дамы в платьях, извозчики с лошадьми и мужчины в изящных цилиндрах с тростью неспешно ходят по улицам. В зале раздался хохот: на экране с головы джентльмена упала шляпа, и дама в белом наряде неловко натолкнулась на этот конфуз. Вспышка и на стене остаётся только пустота. Люди ещё долго всматриваются. Магия. И тут жизнь у них, и там жизнь – на стене. Да так ведь не бывает. От дьявола это всё, но ведь они были – эти живые, настоящие люди за тысячу вёрст отсюда. Затаившись, люди в тесной зашторенной комнатке ещё ждут, – бояться, но всё же ждут, что снова вспыхнет свет и на стене оживёт невиданное ранее чудо. Весной 1897 года в «Восточном обозрении» появилось сообщение о демонстрации в Иркутске новшества технического прогресса – кинематографа: оживших немых картин.

Спустя три года крейсер «Аврора» будет впервые пущен на воду, за сотни тысяч вёрст на воды сибирского моря будет пущен не менее могущественный ледокол с одноимённым именем – «Байкал», города будет сотрясать гудок паровоза и вдоль рек пройдут большие пути железных дорог. А под иркутским небом в это же время появится ребёнок, который взглянув один раз на ожившие картинки, уже не сможет жить без них.

21 февраля 1901 год. Утро ознаменовалось двадцатиградусным сибирским морозом, погрузив город в зимнюю дымку. Весну в здешних краях природа любит откладывать на потом. В переулке Гусарова застыл под талым снегом, покрытый сосульками недостроенный кирпичный величавый дом с башенками, увенчанный многочисленными звёздами Давида – дом Файнбергарга. Его первые кирпичи были заложены, когда революционер Илья Максимович Ромм прибыл отбывать ссылку в Иркутск.

– Доброе утро, Исай Матвеевич, – говорил соседу Илья, выходя ранним утром из покосившейся избушки на службу. Исай Матвеевич Файберг вставал тоже рано и обходительно всматривался в закладку первых кирпичей его детища. Жил тут же на Халтурина – не отходя от кассы. С утра ходил с архитектором, сверяя чертежи, смотрел, как мужики кладут кирпич, мешают глину, а в перерывах шёл домой обедать. Илья Ромм всегда поглядывает на долгую стройку с прищуром желания. Исай Матвеевич поведал, что комнаты в «доме Файнберга» будут сдавать в наём. «А как доходный дом, то можно и нам в комнату въехать, но лучше, если две» – думал он, оборачиваясь на еле как пережившую двадцать лет назад большой пожар избёнку – дом его молодой семьи, где в одной комнате он ютился со своей женой и маленьким сынишкой Сашей.