Вольтер не был гуманистом в первоначальном значении этого слова – он не очень любил людей. Его имя отождествляют с этим учением лишь постольку, поскольку он жил и писал в эпоху гуманизма, разделял его основные теоретические установки и содействовал их развитию и популяризации. По его подсчётам, приблизительно один из каждых десяти тысяч его современников интересовался философией, а умеющих мыслить самостоятельно было «и того меньше, и людям этим не приходит в голову блажь сотрясать мир». Вольтер не утверждает явно, что мир станет лучше, если остальные 9999 человек начнут мыслить, но пафос эпохи предполагает именно этот вывод. Вероятно, он даже не задумывался о том, что произойдёт, если всё человечество начнёт предаваться философствованию и самый последний его представитель при одобрении и поощрении государственной машины и формируемого ей общественного мнения сочтёт плоды своих усилий равноценными выводам выдающихся единиц. Однако можно не сомневаться, что он легко догадался бы, что в таком случае пропорционально увеличится число «желающих сотрясти мир».

В 1929 году другой знаменитый философ написал:

«Характерным для нынешнего момента является то, что посредственность, зная, что она посредственность, имеет нахальство повсюду утверждать и всем навязывать своё право на посредственность. Теперь массы полагают, что они имеют право навязывать другим те банальные суждения, которые они высказывают в кафе, и придавать им силу закона. …человек, взявшись за перо, чтобы написать о том, что изучал длительное время, вынужден думать, что средний читатель, которого никогда не интересовало, о чём пишет автор, если и читает его, то не для того, чтобы чему-то научиться, а, наоборот, чтобы вынести приговор, особенно когда написанное не совпадает с теми банальностями, которыми забита голова читателя. В политике, в искусстве, в вопросах научной и общественной жизни он будет занимать позиции самого примитивного, самого неграмотного человека, но будет защищать свою точку зрения с такой уверенностью и энергией, что не допустит – в том-то и состоит парадокс – к их решению специалистов». Отметим, что Интернета тогда не было.

Это – итог, вернее, один из итогов двухсотлетнего на тот момент просвещения Европы. О том, что произошло в последующие несколько десятилетий, нам ещё предстоит написать. А пока попытаемся понять, какие причины привели к такому результату и в какой мере он был предопределён.

Сам Хосе Ортега-и-Гассет приводит некоторые из них. Прежде всего он выделяет специализацию. Именно она породила тип мышления, присущий человеку-массе и являющийся его базовой характеристикой. Накопленный к началу XIX века объём научных знаний сделал специализацию рядовых служителей науки неизбежной. Одновременно выяснилось, что достаточная концентрация и сужение спектра исследований позволяют достичь локального успеха самому заурядному человеку. Узкий специалист теряет из вида не только представителей других наук, но даже о смежных работах может иметь лишь смутное представление, сохраняя при этом свою профессиональную репутацию незапятнанной.

Понятие «профессионал», вознесённое в XX веке на пьедестал и сохраняющее это положение доныне, не столь безупречно, как всем кажется.

Важнейшие качества профессионала – максимально быстрое реагирование на вызов при минимальном количестве ошибок – имеют следствием рефлекторность реакции и уверенность в собственных силах. Первая приобретается в результате длительной тренировки и плохо сочетается с размышлениями; вторая становится основой самоуважения, при котором любая ошибка в сфере профессиональной компетенции воспринимается предельно болезненно. Считается, что профессионализм начинается тогда, когда завершается ученичество: ученик не может быть профессионалом, и наоборот. Такое самоощущение действует на систему представлений человека, как гончарная печь – на глиняное изделие: она утрачивает пластичность и каменеет. Человек теряет склонность к рефлексии и признанию собственных ошибок, становится самоуверен и глух к чужому мнению. Чем быстрее такой человек реагирует на ситуацию, чем реже совершает ошибки, чем выше его профессионализм, тем менее он способен меняться.