Неужели все мужчины такие подлые и озабоченные сволочи? Мне не жалко оргазма, мне ничего из этого было не жалко, но это все слишком просто и одновременно сложно. Секс без обязательств на одну ночь — вот как изначально стоило ко всему отнестись, а не влюбляться в эти глаза, в мужскую силу и энергетику, в себя. В ту себя, какой я становилась рядом с ним. Раскрепощенной, смелой и самоуверенной. Такой же, каким был и он. Я говорила о чувствах не просто так. Но не уверена, что Рома хоть что-то поймёт.

Я свела бедра и сползла со Смолова. Мне кажется, достойное наказание — оставить его распятым на этой кровати до утра. Пусть хоть раз в жизни почувствует себя так, как поступал с женщинами: отвергнутым и использованным, словно испортившийся продукт.

— Яна! — окликнул меня Роман.

Быстро подобрав вещи, я пошла к двери. Мне казалось, что моя походка со стороны походила на тектоник: грудь сотрясала дрожь, а зуб не попадал на зуб от волнения. Я не хотела таких откровений, я увлеклась и забыла обо всем. Забыла, что всего лишь игрушка, которую Рома захотел приручить и получить.

Я прошла через всю комнату и покинула домик. Всё правильно. Всё я сделала правильно. Нет будущего у таких отношений. Я не хочу разбитого сердца и чтобы мной, так же как и большинством других, попользовались и выбросили за ненадобностью. На этом я ставлю точку. И больше никаких встреч и разговоров. Всё, что хотела, я сказала и сделала. Остальное — это нарушение границ и лишние слова.

17. 17 глава

Яна

Я вернулась в номер, защелкнула замок и прислонилась спиной к двери, закрывая глаза. Могла ли я предположить, что отношения, начавшиеся как беззаботная шалость, в итоге оставят такую отметину внутри? И почему так болело в груди? Прикусив дрожащую нижнюю губу, я вдруг почувствовала полное изнеможение. Мой поступок не был ужасным, нет. Он был под стать всем желаниям Смолова. Новая игрушка, свежие ощущения. А потом прощальный подарок и отставка.

Подойдя к тумбочке, я протянула руку к телефону. Сотовый я забыла в номере. Да и кто бы мог позвонить мне за это время? Смахнув блокировку, я увидела пять пропущенных звонков от тети Люси. Сердце упало куда-то в пятки, я поняла, что случилось что-то плохое. В Москве уже был поздний вечер. А с момента последнего звонка не прошло и получаса.

Пока длинные гудки раздавались в динамике, я выстукивала дробь пальцами по тумбочке. Просто так тётя Люся не стала бы меня тревожить в такой поздний час и тем более на отдыхе.

— Яна! — услышала взволнованный женский голос. — Я звоню тебе весь вечер. Отец... он... у него приступ. Он в больнице.

Комнату заволокло туманом, я ухватилась за спинку кровати, чтобы не упасть. Меня резко затошнило и стало нехорошо. В районе солнечного сплетения образовался ком, и я больше не смогла ни вдохнуть, ни выдохнуть.

— Он жив? — язык будто прирос к нёбу, я с трудом вымолвила эти два слова.

— Он в реанимации, Яна. Больше мне ничего не сообщили.

— Я вылетаю домой первым же рейсом.

Тело снова забила судорога, я ощущала полное бессилие и пустоту, словно меня выпотрошили и снова зашили, как тряпичную куклу.

Минут десять я сидела и держала телефон в руке, осмысливая, что нужно позвонить на ресепшн и попросить узнать, когда ближайший самолёт до Москвы. Я готова пешком была идти, лишь бы скорее увидеть отца и убедиться, что с ним все будет хорошо. Господи! Если бы знала, что так получится, то никуда бы не полетела и не оставила его одного.

Набрав номер администратора, я попросила узнать, когда ближайший самолёт, и поменять мне билеты. А пока ждала нужной информации, быстро покидала вещи в чемодан и постоянно думала об отце, и что, возможно, никогда его больше не увижу. Несколько лет назад я похоронила маму и теперь не могла потерять ещё одного близкого человека.