– Будешь? Свежак! После вечера пятницы – самое то!

Попов помотал головой, и Вова допил остатки. Удовлетворенно рыгнул и хлопнул соседа по плечу:

– Зря отказываешься, братан. Пивас, что надо!

Серега почувствовал, как сознание затапливает багровая волна ненависти:

– Тамбовский волк тебе братан!

Вова не столько обиделся, сколько удивился:

– Ты че? Не хочешь пить – не пей. А че ты ваще здесь сидишь? Я в нашем подъезде всех мужиков знаю! Тебя не знаю!

– Зато я тебя знаю, – тихо, но с угрозой ответил Попов, хватая «братана» за ворот «олимпийки» и подтягивая к себе. Вова попытался взбрыкнуть. Кольцо хмыкнуло, и Серега почувствовал, что готов гнуть пальцами гвозди. Воротник кофты затрещал, закручиваясь вокруг шеи. Вова захрипел и замер, не выпуская второй пакет с пивом. Побагровевшее лицо с выпученными глазами, большой красный нос с синими прожилками и трясущиеся губы были совсем близко, и Серега едва удержался от искушения – ударить лбом прямо в переносицу «братана».

– Слушай внимательно. Я сын женщины, которая жила в квартире, которую ты купил. Сразу после продажи она исчезла, и скорее всего, ее уже нет в живых. Тот ублюдок, который продал тебе квартиру, убийца и мошенник. Я хочу знать его имя и фамилию. Я хочу знать, как он выглядит. Если с ним был еще кто-то, я хочу это знать. Понял?

– Пусти, – прохрипел «братан», – задушишь.

Попов слегка ослабил захват, и Вова жадно глотнул воздуха. Покрутил багровой шеей:

– Ну, отпусти уже. Мог бы и так сказать, чего хватать-то? Воротник вон порвал, а спортивка почти новая была.

Серега разжал кулак. «Братан» тут же отодвинулся на край скамейки, растер шею и припал ко второму пакету пива. Попов терпеливо ждал. Когда пакет опустел, Вова шумно фыркнул, искоса посмотрел на Серегу, и почти без замаха ударил его в висок.

В прежние времена валяться бы Попову под скамейкой в глубоком нокауте – кулачище у «братана» был пудовый. Но сейчас Сереге показалось, что Вова движется очень-очень медленно, как во сне. Кулак плыл к лицу целую вечность. Попов успел и в подробностях рассмотреть волосатые пальцы с сакраментальной татуировкой «ВОВА», и не торопясь убрать голову с линии атаки. Инерция удара сдернула Вову со скамейки и привела лбом прямо в низкий заборчик палисадника. Тонкие штакетины затрещали, принимая добрых полтора центнера веса «братана», и Вова сложился на грязном асфальте бесформенной грудой.

«Хо-хо, – гоготнуло кольцо, – лихо получилось. Видишь, чем дольше мы вместе, тем лучше работаем. Давай, додави его. Он в сознании, притворяется просто».

Уговаривать Попова было не надо, он и так был готов убить противника. Все переживания последних дней вдруг свелись на Вове. Серега рывком перевернул рыхлое тело на спину:

– Поиграть хочешь? Давай!

Вова чуть приоткрыл глаза и попытался схватить Попова за рукав. Но кольцо снова было быстрее, и Серега перехватил руку «братана», выполнив классический «рычаг руки за спину». Вову опять перевернуло на живот, и он заскулил:

– Руку! Ну, руку-то! Сломаешь!

– Руку не сломаю, – успокоил его Попов, – только вывихну. Если дергаться будешь. А вот пальчику будет больно, приготовься!

Толстый, похожий на обрезок сардельки, мизинец Вовы сломался легко, как спичка, нелепо вывернувшись в сторону. Жертва всхлипнула и затихла. Серега выпустил руку, безвольно упавшую вниз, поднялся и с размаху пнул Вову в ягодицу:

– Вставай, мясо, и тащи сюда договор на покупку квартиры. И не вздумай прятаться. Все равно вытащу и тогда уже все пальцы переломаю.

«Братан» всхлипнул и едва сумел встать на ноги, держась здоровой рукой за штакетник: