Профессор Ричард Ливитт, старый друг её отца, заметил эту трансформацию:

– Ты идешь по стопам Йонатана, только с современным поворотом.

– Я хочу закончить то, что они начали, – ответила Ребекка. – Но традиционные методы диалога недостаточны. Нужен новый подход.

Именно тогда у нее в голове и сформировалась первая концепция «Унума» – не как панацея, а как робкая попытка найти в водовороте ненависти островок надежды, точку соприкосновения, с которой могло бы начаться долгое и трудное исцеление. Это должна быть не просто база данных религиозных текстов или система их анализа. Это должно стать принципиально новым способом взаимодействия между разными религиями. Системой, способной понять внутреннюю логику каждого верования и найти точки соприкосновения, недоступные человеческому восприятию, ограниченному культурными и историческими рамками.

В своем дневнике Ребекка однажды записала: «Мама и папа верили, что диалог между религиями возможен, потому что в основе всех духовных традиций лежит стремление к одной истине. Они пытались построить мосты своими словами и действиями. Я построю новый мост – универсальный язык, понятный всем».

Каждый вечер перед сном она смотрела на фотографию родителей, стоящих у Стены Плача. Йонатан в кипе и Элизабет с нежной улыбкой, их руки переплетены – символ союза, преодолевающего древние разделения.

– Я сделаю так, чтобы ваша смерть не была напрасной, – шептала Ребекка. – Я создам то, что невозможно уничтожить бомбой или пулей. Что-то, где все веры смогут говорить на одном языке.

«Унум» родился из личной трагедии, но был призван стать универсальным лекарством от ран, раздирающих человечество. Технология, вдохновленная самой человечной из всех эмоций – стремлением исцелить разбитое сердце мира.

Эта идея зрела в ней уже несколько лет, но сейчас, когда она собиралась произнести её вслух, все казалось безумием.

– Я хочу создать нейросеть, которая поможет людям увидеть общее между разными верованиями, а не только различия. Систему, которая сможет найти… универсальную гармонию религий.

– Что, прости? – Майкл удивленно на нее посмотрел. – Ребекка, половина этих людей готова умереть за свое «единственно верное» видение священных текстов. Ты действительно думаешь, что какая-то программа сможет переубедить этих фанатиков?

– Не переубедить, нет. Я хочу показать, что они могут верить в свое без необходимости ненавидеть чужое.

Майкл хотел что-то возразить, но в этот момент зазвонил его телефон. Взглянув на экран, он удивился – звонил Джейсон, его товарищ по службе – как раз один из тех двух выживших в той злополучной операции.

– Мне нужно ответить, – сказал он, выходя на балкон.

Ребекка медленно возвратилась к своему недоеденному завтраку, но аппетит уже пропал. Она бросила взгляд на свой рабочий стол, где на мониторе светилась строка кода новой программы. Программы, которую она назвала «Унум» – от латинского «единое». Возможно, этот день, начавшийся с огня и хаоса, был именно тем моментом, когда ей нужно было перейти от теории к практике.

Майкл вернулся с балкона с напряженным выражением лица. Он сунул телефон в карман и взглянул на Ребекку, которая с любопытством смотрела на него, ожидая новостей.

– Джейсон звонил сказать, что центральные кварталы перекрывают из-за беспорядков. Полиция опасается, что конфликт может распространиться, – он сделал паузу. – Тебе же в университет?

Ребекка кивнула, бросив взгляд на настенные часы. Ее лекция начиналась в 10:30, и опаздывать было нельзя – группа аспирантов представляла сегодня промежуточные результаты своих исследований.