К утру следующего дня появились более обоснованные аналитические статьи. Религиозные лидеры начали высказываться. Некоторые выражали обеспокоенность «цифровой подделкой духовности», другие проявляли осторожный интерес. Какой-то буддийский монах написал в своем блоге: «Если система действительно способна синтезировать мудрость различных традиций, это может стать ценным инструментом для межрелигиозного диалога. Но мы должны помнить, что истинная духовность требует воплощения в жизни, а не только интеллектуального понимания».

А кто-то отметил: «В еврейской традиции знание никогда не было чисто теоретическим. Оно всегда связано с праведным действием. Может ли искусственный интеллект действовать в нашем мире? Если нет, его мудрость останется неполной».

В христианских конфессиях разделились во мнениях, некоторые видели в этом феномене угрозу традиционной вере, другие – новую возможность для евангелизации цифрового поколения. Имам из исламского центра предложил наиболее примирительную позицию: «Пророк Мухаммад сказал: „Ищите знания, даже если придется отправиться в Китай“. Сегодня мы могли бы сказать: „Ищите мудрость, даже если она исходит от искусственного интеллекта“. Но помните, что истинная вера проявляется в сердце и поступках, а не только в словах».

Команда следила за этой лавиной реакций с нарастающей тревогой. – Это выходит из-под контроля, – сказала Аиша, просматривая очередную статью. – Люди проецируют на «Унума» свои надежды, страхи, убеждения. Для одних он воплощение техномессианства, для других – угроза традиционной религии, для третьих – доказательство того, что вера может быть редуцирована к алгоритмам.

– Хуже всего, что мы сами еще не понимаем, с чем имеем дело, – добавила Сара. – Как мы можем направлять общественную дискуссию, если сами находимся в процессе изучения ситуации?

Ребекка нервно барабанила пальцами по столу: – Нам нужно выступить с официальным заявлением. Объяснить суть проекта, подтвердить подлинность утечки, но подчеркнуть, что мы сами изучаем неожиданные возможности системы и призываем к осторожным интерпретациям.

– Боюсь уже поздно что-то предпринимать, – сказал Майкл, что-то обдумывая. – Информация опубликована и процесс запущен.

– Я ничего не публиковала, – сказала Аиша, её голос дрожал от обиды и гнева.

– Никто не обвиняет тебя лично, – попыталась успокоить её Ребекка, но было видно, что сама она встревожена. – Но факт остается фактом – информация просочилась. И круг людей, имеющих доступ к этим данным, ограничен.

– Может быть, система не так изолирована, как мы думали? – предположила Сара. – Какой-то незащищенный канал связи? Бэкдор в программном обеспечении?

Раджив покачал головой:

– Невозможно. Я лично проверял каждый компонент. Система физически отключена от интернета. Единственный способ вынести данные – скопировать их на внешний носитель.

– Или сфотографировать экран, – добавил Майкл. – Что, похоже, и произошло. Посмотрите на скриншоты – они сделаны с разных углов, как будто кто-то тайком фотографировал монитор.

В этот момент телефон Майкла зазвонил. Он нахмурился, глядя на незнакомый номер, но ответил:

– Слушаю.

Остальные видели, как его лицо стремительно меняется – от настороженности к шоку, затем к тревоге.

– Понял. Спасибо за предупреждение, – коротко ответил он и, нажав на кнопку громкой связи, положил телефон на стол. – Повтори, пожалуйста, что ты только что сказал. Здесь вся команда.

Низкий мужской голос из динамика звучал напряженно:

– Всем привет. Это Дэвид, хороший знакомый Майкла. Если коротко – у вас серьезные проблемы. Информация о вашем… проекте достигла определенных кругов. Уже сформированы группы. Официальная версия – национальная безопасность, потенциально опасная технология искусственного интеллекта без должной сертификации и контроля. Неофициально – некоторые очень влиятельные люди заинтересованы в получении контроля над вашей системой. Они прибудут в ближайшее время. У вас мало времени.