– Ну, скажи ему, наконец, – не отставал от нее Дан.

– Не хочу я ничего слышать, – произнес я.

– И правильно, – кивнул Дан.

– Ты должен, – настаивала Декла.

– Ничего я тебе не должен, Декла.

– Слушай сюда. Амихай сказал, что…

– Плевать мне на то, что он сказал.

– Что за язык! – снова возмутилась мама. – Кто научил тебя так говорить?

– Декла.

– Да пошел ты в жопу, Йони.

– Декла!

Мама уже не знала, на кого ей сердиться, и мне даже стало немного жаль ее, так как обычно ответ напрашивался сам собой.

– Знаешь что? – промолвила Декла, сложив на груди руки. – Ничего я тебе не скажу!

– Замечательно, – ответил я, тоже складывая руки на груди.

– Вот и славно. – Декла зажмурилась, сердито провела языком по верхней губе и выпалила: – Вот и разбирайся сам с тем фактом, что Яара здесь, на корабле.

– Стой, Декла! – Я бежал за ней, пока не задохнулся. Все эти годы в армии помогали ей поддерживать тонус, а меня месяцы, проведенные без Яары, вконец измотали. – Остановись, ну пожалуйста.

– Ты же сказал, что на все плевал! – прокричала она с другого конца палубы.

– Декла!

– Ну что, доволен? – выкрикнула она, резко обернувшись. – Справишься сам?

– Где Амихай ее видел?

– На корабле.

– Очень полезная информация. Где именно?

– Я хотела помочь тебе, но ты этого не хотел.

– Ты уверена, что это была она?

– Амихай уверен на сто процентов.

– Он не видел Яару уже пять лет.

– Но он видел ее тысячу раз до этого.

– Где на корабле?

– Не скажу.

– Декла!

– Зачем это тебе, Йони? – спросила она, приближаясь ко мне. – Чтобы ты стал разыскивать ее как ненормальный? Чтобы после всего, что она сделала, ты помчался к ней и стал говорить, как ты ее любишь?

– Но ведь ты даже не знаешь, что там случилось.

– Так ведь ты же не рассказываешь!

Думаю, только в нашей семье могут сердиться за то, что я не ответил на вопрос, который мне никто не задавал.

Потому что если бы кто-нибудь спросил, или только сделал вид, что собирается спросить: «Скажи, Йони, а что, собственно, там произошло?», или даже просто: «А как ты себя чувствуешь?», я бы все им рассказал.

Нет, не все. Но думаю, что достаточно.

Например, я бы точно рассказал о том, что еще до того, как обнаружил, что все ее вещи из гардероба и шкафчика в ванной исчезли, я понял: что-то не так. Не успел я войти в дверь, как наша маленькая квартирка из двух комнат с одним окном показалась мне слишком просторной, как штаны клоуна из цирка, куда Яара однажды меня потащила.

– Яара! – позвал я, и в первый раз за все время нашего пребывания в этих стенах мне ответило эхо.

Потом я обратил внимание на то, что на диване нет одежды Яары, хотя в течение четырех с половиной лет этот синий диван, купленный нами с витрины магазина за семьдесят три фунта и принесенный в квартиру на руках, потому что доставка стоила аж сто семьдесят девять, был филиалом ее платяного шкафа.

А потом мой взгляд наткнулся на шкаф, в котором вместо платьев Яары висели лишь голые вешалки, и на пустую тумбочку у кровати, с аккуратно задвинутым ящиком, словно, задвинув его и прикрыв дверцы шкафа, можно было скрыть тот факт, что все вокруг изменилось.

В ванной, в наборе стаканчиков, которые стоили нам целых сорок семь фунтов (в тот момент нам позвонила мама, взявшая на себя роль финансового консультанта, и Яара, просто чтобы позлить ее, схватила с полки первую попавшуюся коробку и пошла с ней к кассе), стояла моя одинокая зубная щетка.

– Яара!

Вернувшись в спальню с заправленной кроватью и плотно закрытыми дверцами платяного шкафа, я остановился у телевизора и прошелся взглядом по кухоньке, которая в сущности была лишь продолжением гостиной.