Улыбочку! Омер Барак
Omer Barak
EVERYBODY SMILE
Copyright © Оmеr Ваrаk, 2022
Russian Edition Copyright © Sindbad Publishers Ltd., 2025
Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Корпус Права»
© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. Издательство «Синдбад», 2025
1
– Стой! – прокатился по верхней палубе чей-то крик. – Не прыгай!
Услышав его, я, как и все пассажиры лайнера «Голден Зива», невольно обернулся, чтобы увидеть, откуда он доносится, и, что гораздо важнее, понять, кому он адресован.
По палубе бежала женщина в футболке с надписью «Круизы Моти» на груди и в солдатских штанах американской армии, и с каждым ее шагом две вещи становились все более очевидными. Во-первых, что если бы на Олимпийских играх проводились соревнования по бегу в армейских ботинках, эта женщина выиграла бы их, даже не надрываясь. А во-вторых – и это обстоятельство повергло меня в полное изумление, – что идиотом, собирающимся прыгнуть за борт с высоты седьмого этажа и испортить отпуск пяти тысячам ни в чем не повинных пассажиров, оказался я.
– А-а-а… – промямлил я, пытаясь заполнить промежуток времени между мгновением, когда я облокотился о поручни, пытаясь найти укромный уголок, и следующим, когда глаза всех на палубе обратились к женщине с черными волосами, собранными на затылке в конский хвост, схватившей меня за руку. В ее взгляде явственно читался трепет от осознания того, что я все-таки мог прыгнуть за борт, но еще больше в нем было презрения и разочарования в том, что я этого так и не сделал.
– Я вовсе не собирался…
– Не морочь мне голову. – Она зажала мой правый локоть движением, не позволявшим не то что двинуться, но и свободно дышать. – Я работаю на круизах уже одиннадцать лет и таких, как ты, вижу за километр.
– Послушайте… – попытался я подобрать слова, которые должны были убедить ее в том, что если я не покончил с собой за предыдущие пять месяцев, то уж точно не стану делать этого сейчас.
С другой стороны, мне хотелось чуть ли не расцеловать ее за предположение, что я собираюсь прыгнуть за борт вместо того, чтобы думать о Яаре.
Потому что все вокруг меня уверены, что дела обстоят именно таким образом.
И все они ошибаются.
Несмотря на то, что именно о ней я сейчас и думал.
Как, впрочем, не переставал думать ни на секунду в течение всех этих пяти злосчастных месяцев.
– Я вовсе не… – сделал я еще одну безуспешную попытку убедить одного из нас. – Я в полном порядке.
– Послушай, приятель, – прищурив зеленые глаза, женщина усилила хватку, – видала я тут народ, истерзанный песенками Ринат Габай[1], но даже они выглядели получше тебя. Ты один?
– Нет. Я… – промямлил я, все еще пытаясь сообразить, что же все-таки случилось. – Я здесь с семьей.
– А-а-а, так вам тоже поставить Ринат Габай?
Я стоял напротив нее совершенно сбитый с толку, пытаясь сообразить, ошибается ли она, и если да, то насколько. Я, разумеется, не собирался никуда прыгать, но если предположить, что моих родителей, Деклу, Амихая и Дана вызывают в капитанскую каюту и сообщают им, что я свалился в Средиземное море, как бы они на это отреагировали?
Кто точно не удивился бы, так это мама.
Наоборот. Скорее всего, если бы ей сказали, что сделали все возможное и невозможное, но я все равно решил прыгнуть ласточкой с высоты десять метров и лишь по пути вниз сообразил, что не знаю, как это делается, и разбился насмерть, она немедленно сообщила бы им, что тысячу раз предупреждала меня о последствиях. Что значит для нее потеря ребенка по сравнению с потерей возможности лишний раз сказать: «Я же говорила»?
Отец, покачав головой, промямлил бы, что она права.
Дан сказал бы, что это очень смешно – достигнув самого дна, погибнуть, упав с высоты, – и вернулся бы в свою Америку, потому что какая разница: есть у тебя старший брат или нет, если ты с ним так ни разу и не поговорил?
А Декла, которая никогда не прекращала командовать батальоном, набрала бы полные легкие воздуха и, положив руки на бедра, произнесла бы, направляясь к двери: «Так. То, что это случится, было очевидно. Вопрос лишь в том, позволим ли мы этому событию испортить нам отпуск. Уверена, что Йони бы этого не хотел».
И это единственное, что меня сейчас беспокоит.
Потому что я действительно приложил все усилия, чтобы испортить им эту дурацкую и совершенно ненужную поездку.
– Мне нужно понять, как далеко все это зашло, – произнесла женщина, не сводя с меня глаз и не ослабляя хватки, и мне захотелось сказать ей, что после исчезновения Яары я ни с кем не был настолько близок. – Говори, не стесняйся.
– Отпустите меня. – Попытавшись выдернуть правую руку, я окончательно запутался и сблизился с женщиной настолько, что почувствовал запах жвачки со вкусом арбуза, исходящий у нее изо рта. – Я хочу к своей семье.
– Окей. – Ее хватка стала по-настоящему болезненной. – Теперь я вижу, что все зашло слишком далеко.
– Чего вы хотите?
Не арбуз, а дыня! Жвачка со вкусом дыни.
– Послушай. – Она пододвинула правой ногой синий пластмассовый стул, отпустила руку и ловко усадила меня точно между подлокотниками, не спуская с меня глаз. – Сколько тебе? Тридцать…
– Два, – ответил я, потирая руку.
– И ты не засмеялся моей шутке про Ринат Габай, что говорит о том, что у тебя нет ни детей, ни чувства юмора.
– Я…
– Далее, – продолжала она, не останавливаясь. – Нормальному человеку твоего возраста без детей и в конце августа нечего делать на корабле, полном семей с детьми.
– Прежде всего…
– А кроме того, в это время года ни один работодатель не отпустит холостого работника в отпуск на неделю. Значит, либо у тебя собственный бизнес, либо ты безработный.
– Я не знаю, что вы там себе надумали, но…
– Значит, безработный. Так я и думала. Итак, тебя может спасти лишь тот факт, что ты проводишь здесь отпуск со своей половиной, и он начисто лишен всякой романтики. Иначе нам придется побеседовать у меня в кабинете.
– Яара, – вырвалось у меня. – Ее зовут Яара.
– Твою жену?
– Да, – кивнул я.
– И она здесь? На корабле?
– Нет. Она… Пять месяцев назад мы… Мы были в Лондоне, и она… Короче, мы жили в Лондоне, а до того в Хайфе. Мы вместе с пятнадцати лет, и все это время были неразлучны. Пока она просто…
– Что просто?
И тут оказалось, что даже спустя почти полгода после того, как я вернулся в пустую квартиру, где к двери холодильника был приклеен голубой клочок бумаги с единственным словом «Прости», даже спустя все это время я не знаю, как объяснить то, что случилось, да и можно ли вообще это объяснить.
Не уверен, что знаю и понимаю, как семнадцать лет любви могут завершиться подобным образом. Раньше, когда я не мог найти подходящих слов, у меня еще оставались Яара и моя камера. Яары больше нет, а все оборудование фотостудии пришлось продать, чтобы расплатиться с долгами. Осталась лишь старенькая «Лейка», которую я больше года не вынимал из футляра, заряженная уникальной дорогущей пленкой с тридцатью пятью отснятыми кадрами и еще одним, момент для которого так и не настал.
Ни одна зараза не спросила меня, что же случилось там, в Лондоне, да и я никому не стал рассказывать, так как не знал даже, с чего начать и как объяснить, что с нами произошло. И вот с того самого момента, как шасси самолета оторвались от земли в аэропорту Хитроу, я делал единственно возможное – молчал.
– Она присоединится к тебе позже?
Женщина возвышалась надо мной, заслоняя собой солнце.
– Кто?
– Мне надо понять, нет ли у тебя суицидальных наклонностей.
– Чего-чего?
– Не собираешься ли ты наложить на себя руки.
– Что? Да нет… – промямлил я.
Неужели она думает, что я и в самом деле так плох? Но, может быть, она видит то, чего не замечаю я? Я собираюсь наложить на себя руки?
– Или убить кого-нибудь?
– Нет!
– Скажу тебе все, что думаю, так как ты похож на человека, с которым можно говорить серьезно. – Она придвинула стул и, усевшись вплотную ко мне, поправила волосы на затылке. – Я уже близка к трем звездочкам.
– Что?
– Разбираешься в рейтинге безопасности круизных лайнеров?
– Не очень…
– Я тебе объясню. Не так уж много шансов – по правде говоря, их и вовсе нет, – что израильский круизный лайнер может получить наивысшую оценку в глобальном рейтинге безопасности. Так что когда одиннадцать лет назад я начала тут работать и в год случалось по пятьсот и больше происшествий, никто бы не поверил, если бы я сказала, что их количество уменьшится до двенадцати. Этот круиз – последний в сезоне, и пока что мы на одиннадцати. Так что если ты действительно собираешься прыгнуть за борт, только скажи, и я сама тебе помогу.
– Так вы… – продолжал мямлить я. Напористость этой женщины пугала меня все больше. – Но если вы столкнете меня за борт, разве это не будет считаться происшествием?
– Я не должна буду о нем отчитываться, – ответила она совершенно серьезно. – Так как, говоришь, тебя зовут?
– Йони. Меня зовут Йони.
– А меня Лираз. – Она протянула ладонь для рукопожатия. – Лираз Шабтай, начальник службы безопасности лайнера «Голден Зива», а также, в соответствии с пунктом 39 Международных морских прав, высший представитель власти на корабле, когда он находится в трех и более километрах от берега.
– А сколько еще до берега?
– Двести четырнадцать километров. Ури! – Обернувшись, Лираз окликнула бармена и указала на меня: – Этот парень может пить сколько и когда ему захочется. Запиши на мой счет.
