Поначалу я собирался тихонько постучать в дверь и, вежливо представившись, предложить поучаствовать в совместном проекте. Вместо этого перед родителями Яары предстал потеющий заикающийся парень, способный – да и то с огромным трудом – выдавить из себя всего два слова: «Яала… Интернет…»

К моему огромному изумлению – может, потому что дело происходило в середине девяностых, когда все находились в каком-то приподнятом настроении, – мама Яары разрешила мне войти. Яара, а не Яала, немедленно поправила меня мама, избавив от излишней необходимости краснеть – мне и так удалось покраснеть за следующие пять минут целых семь раз – сидела, уткнувшись носом в экран компьютера, что дало мне возможность рассмотреть ее, не отводя глаз, и прийти к выводу, что она настоящая красавица.

Красота ее не была красотой актрисы или модели. У нее не было вьющихся каштановых волос и больших зелено-карих глаз. Нет, они, конечно, были, и я видел их всякий раз, встречая Яару на пешеходном переходе, но как-то не обращал на них внимания. Теперь же она выглядела как прямое продолжение компьютера. Синяя оправа очков почти касалась экрана, а руки, время от времени зависая над клавиатурой, порхали, с удивительным проворством набирая текст. Целую минуту я лишь молча смотрел на нее, прислушиваясь к удивительной мелодии, которую ее пальцы выстукивали по клавишам.

Думаю, она даже не заметила моего присутствия, так как позволила себе испустить вопль: «Чтоб ты сдох, недоносок проклятый!», услышав который я немедленно в нее влюбился.

На экране мелькали какие-то конечности, покрытые кровью четырех оттенков красного. Так я одновременно познакомился с Яарой, игрой Doom и цветным компьютерным монитором.

Не обращая внимания на это чудо техники, я глядел лишь на Яару. На прищур ее глаз, мельчайшие капельки пота за ухом, верхнюю губу, прикушенную от напряжения. На ней был красный спортивный костюм, продолжавший служить ей пижамой даже спустя десять лет после этого памятного вечера, из штанов выглядывали фиолетовые трусики, заметив которые я впервые ощутил себя мужчиной.

Но больше всего меня удивили два подмигивающих время от времени квадратика в правом нижнем углу экрана, свидетельствующие о том, что Яара была подключена к интернету, но практически не пользовалась им. И это в половине пятого вечера! Когда я спросил ее, знает ли она, сколько стоит минута подключения, Яара лишь пожала плечами и беспечно ответила: «Конечно, знаю. Просто я параллельно работаю на BBS[2]».

Вот так девчонка!

В отличие от меня Яара не слонялась по интернету, а следовала заранее намеченной цели. Каждый вечер, заходя на редкие в то время поисковики, она набирала один и тот же запрос: «Стивен Спилберг, имейл».

Она собиралась написать ему, сказать, что мечтает стать режиссером, и не отставать от него до тех пор, пока он не возьмет ее под свое покровительство.

Возвращаясь из школы, Яара бросала в сторону ранец, включала компьютер и выходила на просторы интернета.

Она заходила на сайты американских университетов в поисках любой информации о режиссуре, кинематографии, литературе. («Я отдаю приоритет Гарварду из-за его высокого индекса, хотя в Йеле можно найти гораздо больше информации». Услышав эту фразу, бабушка тут же заявила, что я непременно должен жениться на Яаре.) Яара была, вне всякого сомнения, единственной в Хайфе девушкой, знающей, кто такие русские формалисты.

А может быть, и не только в Хайфе.

Дождавшись наступления заветных десяти часов и радуясь тому, что Дан, который в последнее время стал проявлять к компьютеру повышенный интерес, уже спит, а Декла так и не сообразила, зачем нам нужна эта железка, я, не тратя времени на пустое блуждание по Сети, заходил в ICQ и смотрел на цветочек Яары, который всегда приветливо мигал мне зеленым светом.