–Я, ангел…

Все камни кафедрала откликнулись на его голос. Собор вздрогнул и колокола на звоннице отозвались тем загадочным звуком, какой производит бокал, если провести по его краю пальцем. Стекла витражей запели, свечи заметались и дверь хлопнула. Прихожане затихли. Патер переменился в лице и ангел послушно понизил тон. Он произносил слова клятвы и голос струился, словно драгоценная вышивка и переливался, как жемчужное ожерелье. Каждое слово отдавалось эхом под сводами собора. Каждому было ясно, что этот голос они больше никогда не услышат.

Мюллер достал коробочку и новобрачные обменялись кольцами. Потом ангел осторожно откинул фату с лица Эльке. Он коснулся ее щеки ладонью и поцеловал так бережно, что всем стало ясно, что они действительно проделывают это в первый раз. Адвокат Краузе и аптекарь Мюллер переглянулись.

Сумасшедший банкет, который ангел закатил в честь свадьбы, гулял до позднего вечера. Столы были поставлены прямо во дворе. Когда настал момент молодым удалиться, ангел легко подхватил Эльке на руки и пинком откинул тяжелый стул со своего пути. Развернулся и зашагал в дом. Мюллер и Краузе переглянулись и встали, за ними последовал и патер Юрген. Они поднимались за ним по неосвещенной лестнице. Спальня оказалась просторной, с широченной тяжелой кроватью темного дерева. Свадебные простыни были застелены и за уголок одеяла заложена гвоздика. Ангел опустил Эльке и обернулся. Тяжело коротко взглянул мрачными золотыми глазами – как под дых бревном ударил.

–Пожалуй, мы удалимся, – кротко произнес Мюллер.

Одну руку он положил на плечо патера, а другой подтолкнул адвоката Краузе, но ни тот ни другой не стронулись с места. Ангел нахмурился, крылья жестко встопорщились за спиной. Он принялся снимать сюртук.

–Мы ведь вполне верим герру ангелу? – с небольшим нажимом спросил Мюллер, сжимая плечи своих товарищей, по лицам которых было заметно, что они не верят никому, – И фройляйн Нойманн.

–Фрау ангел, – вдруг сказала Эльке.

–Фройляйн Нойманн, – повторил адвокат Краузе, – Пока брак не будет консуммирован8 надлежащим образом.

Эльке вскинула ладонь к лицу и залилась краской. Она только сейчас поняла с какой целью священник, адвокат и свидетель поднялись в спальню новобрачных. Ангел пожал плечами и развернулся к ним спиной, расстегивая жилет и рубашку. Молодые супруги переглянулись в зеркале. Неизвестно, что увидела Эльке в лице мужа, но она отвернулась и стала вынимать из волос шпильки. Когда ангел освободился от жилета и рубашки, приблизился к невесте сзади и медленно начал расстегивать ряд мелких пуговичек на спинке платья, Мюллеру удалось развернуть свидетелей к выходу и мягко, но настойчиво выставить их за дверь.

Они молча спустились по лестнице. В скромной чистой кухне на каменном столе было накрыто салфеткой сырное ассорти и несколько бутылок вина. Аптекарь звонко вытащил пробку и раздал свидетелям стаканы.

Наверху ритмично скрипела старая кровать. Краузе сидел пунцовый, патер Юрген заметно нервничал. Когда кровать стала стучать в стену, патер вскочил, а адвокат начал истерически смеяться. У Мюллера в руке задрожал стакан и все трое подумали об одном и том же, аптекарь озвучил общую мысль:

–Кто бы осмелился там присутствовать, – прошептал он.

По дому разнесся звучный органный стон, которому отозвалось все стекло в кухне, стены вздрогнули, и все затихло. Свидетели перевели дух. Дом, вопреки ожиданиям, не обрушился им на головы. Краузе одним глотком допил полстакана вина, патер с трудом расцепил сжатые руки.

На лестнице раздались шаги босых ног и ангел вошел в кухню со свадебной простыней в руках. Из одежды на нем были только короткие кожаные штаны, и ему в них явно было неудобно. На светлом плече виднелись ссадины от ногтей, сочащиеся перламутровым золотом. По белоснежному батисту, украшенному кружевными прошвами и вышивкой, расплывалось кровавое пятно, а рядом с ним радужно сияло золотое. Патер Юрген молча открыл рот, но не смог ничего сказать. Краузе поперхнулся и закашлялся. Ангел молча протянул им простыню, взять ее осмелился только Мюллер.