–Чего нельзя сказать о тебе, – хмыкнул преподобный, – Почему не черный костюм со шляпой?

–Слишком вызывающе. Так что обо мне? – недобро прищурился барон.

–Неплохо.

–Ты выглядишь, как бандит.

–А ты – как оборванец.

С этим они и вышли из дома на Миртовый бульвар и не торопясь пошли к центру Магдебурга. Время от времени они останавливались и рассматривали витрины.

–Смотри, белое платье… Примеришь? – подмигнул Эспозито.

–Да я не брился с утра, а ты говоришь белое платье…—с досадой отмахнулся Самди.

–Тень на стене в белом платье… – протянул мечтательно каноник.

–Странные у тебя фантазии, инквизитор, – против воли улыбнулся барон.

–Послушай, давай уже где-нибудь присядем и позавтракаем?

–Я понятия не имею, где это можно сделать, – неохотно признался Самди, – Я никогда не выхожу, чтобы позавтракать.

Преподобный Эспозито молча взглянул на него и приподнял бровь, улыбнулся. Потом чуть крепче сжал руку на белом свитере.

–Тебе понравится, – очень тепло и очень мягко произнес он, и Самди заметил, что в пыточной каноник успел еще и побриться, – Я буду часто приходить, если хочешь.

–Будешь, как миленький, если мне понравится, – усмехнулся Самди, – Спорим?

–На белое платье?

Наметанным взглядом человека, которому часто приходится оказываться в незнакомых местах и завтракать в незнакомых кафе, преподобный Эспозито выбрал из заведений на Кафедральной площади одно и уверенно направился туда. Как по волшебству появились сандвичи, круассаны, масло, джем и кофе. Самди вдруг обнаружил, что ужасно голоден.

Перед третьей чашкой кофе он вдруг обратил внимание на человека, который точно так же, как они, пил кофе в кафе напротив, на другой стороне площади. Самди поставил чашку на блюдечко. Заметив его напряженный взгляд, обернулся и Эспозито. И вдруг этот человек поднялся и пошел к ним прямо через Домплатц. Мужчина лет пятидесяти, подтянутый и аккуратный, в строгом дорогом костюме, и как выяснялось по мере его приближения – удивительно красивый, он вызывал у Самди неприятное ощущение беспокойства.

–Доброе утро, вы позволите?

Эспозито поднял глаза, кивнул, но не произнес ни слова.

–Позвольте представиться, Эрвин Краузе, адвокат, – и не давая никакой паузы для ответа, он продолжил, – Ваше преподобие, я бы хотел исповедаться.

Самди медленно поднял глаза и только сейчас заметил под воротничком рубашки Эспозито белую полоску, знак сана. Он сглотнул. Да что же это такое, стоило выбираться в город, если они даже вместе побыть не могут! Но какова человеческая подлость – надеть джинсы и пиджак, засучить рукава, чтобы было видно браслет из резных бусин на запястье… Проклятье, это же четки. Но все равно, белый воротничок он мог бы и дома оставить.

–Не препятствую, молодой человек, – спокойно отозвался каноник, – Кафедрал через площадь, патер Юрген, я не сомневаюсь, на месте, и он, разумеется, не откажет вам в таинстве.

–Я…я не могу исповедаться у патера Юргена, – с запинкой выговорил адвокат.

–Позволено ли мне будет спросить, почему?

–Мы должны беречь патера Юргена.

Лицо Эспозито омрачилось, он быстро глянул на Самди и тот демонстративно отвернулся.

–Сколько вы уже не исповедовались?

–Две недели, – с облегчением произнес Краузе, – Я езжу для этого в Мюнхен и обращаюсь к иезуиту Томазо.

–Я знаю Томазо, – медленно проговорил Эспозито и допил свой кофе, – Идите в кафедрал, я подойду.

Он достал бумажник и заложил в счет купюру. Самди с ненавистью во взгляде провожал глазами стройную фигуру адвоката, который по какой-то причине не может нормально исповедаться. Ринальдо наклонился и протянул руку, взял его ладонь.