Исходя из анализа указанной точки зрения, основанной на нормах уголовно-процессуального законодательства, ограничение полномочий прокурора как государственного обвинителя на обоснованное изменение обвинения в сторону ухудшения положения подсудимого, даже если этому предшествовало смягчение выдвинутого им же обвинения, уже не позволяет стороне обвинения в случае необходимости перейти к первоначальной редакции выдвинутого обвинения, что, на наш взгляд, является непоследовательным и односторонним решением законодателя, существенно ограничившего возможности реализации прокурором своего процессуального статуса в судебном заседании.

Вместе с тем В.С. Шадриным правильно поставлен вопрос о возможности прокурора отказаться от обвинения на стадии предварительного слушания. Автор отвечает на это отрицательно, аргументировав свою позицию следующим: во-первых, законодатель предусматривает отказ от обвинения в ходе судебного разбирательства, когда будут исследованы все доказательства; во-вторых, речь идет о государственном обвинителе, а не о прокуроре вообще. Проще говоря, в предварительном слушании прокурор еще не обладает статусом государственного обвинителя. К тому же суд на данной стадии имеет цель исследовать не доказанность обвинения, а лишь обстоятельства, связанные с подготовкой судебного разбирательства. Следовательно, без оценки представленных в деле доказательств прокурор вряд ли вправе отказаться от обвинения. В этом смысле предварительное слушание нельзя рассматривать как судебное разбирательство, где осуществляется оценка доказательств касательно обвинения (п. 51 ст. 5 УПК РФ)^>15.

Следующим важным аспектом отказа прокурора от обвинения, по мнению В.С. Шадрина, является процессуальная форма его осуществления. В УПК РФ она никак не регламентирована. Если исходить из процессуальных требований, то государственный обвинитель самостоятелен и не нуждается в согласовании своих действий с кем-либо из руководства. Однако практика отличается от законодательных предписаний. Автор делает вывод о том, что каждый государственный обвинитель обязан действовать как представитель единой системы органов прокуратуры. В свою очередь, прокурор, утвердивший обвинительное заключение, несет персональную ответственность за работу прокуратуры в целом, включая обвинение в суде. Согласование своих действий государственным обвинителем, как показывает практика, способствует принятию последним законного окончательного решения о судьбе уголовного дела, поскольку суд в случае отказа от обвинения обязан прекратить уголовное дело и уголовное преследование. В связи с этим автор предлагает дополнить ст. 246 УПК РФ нормой следующего содержания: «Прокурор, поддерживающий обвинение в суде, после исследования в судебном следствии доказательств, придя к убеждению о необходимости отказа от обвинения, обязан согласовать свою позицию по данному поводу с прокурором, утвердившим обвинительное заключение и давшим поручение о поддержании государственного обвинения. Такое согласование должно составляться в письменной форме и приобщаться к материалам уголовного дела»^>16.

Полагаем, что такое авторское предложение заслуживает внимания, поскольку основано на правильном понимании основополагающих начал построения иерархичной системы органов и организаций прокуратуры Российской Федерации, где по принципу субординации нижестоящие прокуроры подчиняются вышестоящим. Указанный вывод, хотя и косвенно, подтверждается требованиями п. 3.4 приказа Генерального прокурора Российской Федерации от 30.06.2021 № 376 «Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства» (далее – приказ № 376)