Время вокруг будто замерло. Луна, что освещала поле боя, медленно меняла свой цвет, становясь алой. Орочи начал понимать, что у него осталось слишком мало времени, чтобы спасти не только Ашихару от демонов, но и смертного от божественной воли. Подкинув катану, божественный убийца поднял запечатанные ножны и, вовремя подпрыгнув, успел ударить по рукояти, вгоняя её в обезображенную толпу тел. Не до конца сформированные демоны взревели, Орочи смог вложить часть той силы, которая была запечатана в нем самом. На всё теле выступили вены, в руках отдавалась пульсация, а глаза стали видеть то, на что раньше он не обращал внимание: весь мир вокруг него был залит кровью, множество останков или частей тел были разбросаны по деревьям. Взглянув на Сиро, божественный убийца усмехнулся, видя его с поврежденной грудью, цепляющегося за жизнь из последних сил. Судьба каждого живого существа открылась пред смертным, хотя он и не просил. Продолжая вбивать катану в тела, Орочи прикрыл глаза, не желая видеть мир алым. Удар за ударом вены становились всё больше, а он начинал дико кричать, из последних сил поднимая тяжелые руки для очередного удара. Запечатанные ножны стали тяжелыми. Существо внутри них насытилось кровью и жертвой. Скверна медленно стекала чёрной жидкостью, пока полностью не растворилась, очищая земли от скверны.

Не смея пасть на колени, божественный убийца повернулся к самураю, с трудом открывая глаза. Взор его не стал чистым, напротив. Все цвета вокруг меркли, становясь кровавыми. Сиро пятился. Ощущая знакомую жажду, он осознавал, что сейчас мог проститься с жизнью. Замечая, что Сёгун способен справиться с простым самураем сам, Сиро удобнее перехватил катану, заводя руку за спину. Многое запомнив от Айко и Сайто, самурай пытался повторять и соединять рваные движения, стараясь запутать противника, сбивая того с толка. Орочи следил с интересом. То и дело двигаясь из стороны в сторону, старый самурай не вытаскивал руки из-за спины, стараясь нападать лишь свободной рукой. Смертный принял столь необычный жест, аккурат перевязывая запечатанные ножны. Те продолжали пульсировать. Вены слегка пропали, оставаясь на коже чем-то на подобии шрамов. Самураи замерли, смотря друг другу в глаза.

Орочи двинулся первым. Рывком вытаскивая загрязненную катану, он дернул рукой так, чтобы капли крови попали на лицо Сиро, вынуждая того прикрыть глаза. Смертный отдернулся, пытаясь быстро вытереть испачканное лицо. Воспользовавшись моментом, божественный убийца спрятал часть руки за спиной, крепко сжимая и натягивая разодранные одежды. Необходима была полная концентрация хоть на чем-то, но изувеченные образы мешали хорошему взору, вынуждая запнуться о чью-то ногу. Сиро навис над молодым самураем с вытянутой катаной.

– Прими поражение достойно.

– Надеюсь, вы это себе, господин.

Повернувшись на спину, Орочи смог остановить клинок в близи лица, старательно удерживая его кровавыми руками. Луна над их головами засветилась ярче. Будто впитывая боль смертных, она принимала свой истинный облик, свойственный в самые тяжелые времена – когда Ашихара могла пасть под натиском Йоми. Именно этот миг знаменовал полное отречение каждого из божеств, позволяя демонам делать всё, что им вздумается.

Напрягая руки, Орочи с трудом смог приподнять клинок и оттянуть его от себя вместе с самураем, роняя того на грязные земли. Ловким движением выбив клинок, божественный убийца приставил его лезвием к шее Сиро, стараясь часто моргать. Образы привычной Ашихары возвращались. Мир принимал привычные краски, а время вернулось в свое русло, позволяя зверям сменять друг друга.